Черчилль призывал сэра Джона пойти и посмотреть на них: «Чтобы убедиться, достаточно увидеть зрелище машин, режущих проволочные заграждения. Это чем-то походит на работу сноповязалки при жатве». Черчилль имел в виду примитивную версию того, что мы сейчас называем уборочным комбайном.
Увы, у сэра Джона не было возможности проинспектировать мутировавшую фермерскую технику. Асквит начал паниковать, что неудивительно, из-за отсутствия прогресса под командованием Френча и уволил его. Итак, в январе 1916 г. Черчилль предпринял еще одну попытку.
Он представил свои предложения, включая новый тип бронированного уборочного комбайна, преемнику Френча Дугласу Хейгу. Последнего традиционно обвиняют в параличе британской стратегии. Но Хейг заинтересовался. Вскоре Черчилля попросили приехать в британскую дивизию в Сент-Омере, чтобы пояснить свои идеи. Присутствовавший генерал сказал, что услышал от Хейга о новых приспособлениях, разрабатываемых адмиралтейством, которые могли использоваться в условиях окопной войны.
Знал ли Черчилль об этом? Разумеется. И можно понять его потрясение и изумление из-за продолжающейся медлительности армейского руководства в восприятии его идеи. Ведь более года назад, в декабре 1914 г. – тогда он еще был в адмиралтействе, – Черчилль осознал весь кошмар патовой ситуации, когда траншеи и колючая проволока тянулись непрерывно от Швейцарии до Ла-Манша.
Отчасти Черчилля вдохновила научная фантастика Герберта Уэллса, где описывались бронированные «сухопутные корабли». 5 января 1915 г. Черчилль написал Асквиту о необходимости определенного технического прорыва. Нам требовалась машина, которая умела бы справляться с траншеями, отмечал Черчилль, и, если мы не создадим ее, с этим наверняка справятся немцы. Несмотря на свою обычную неторопливость, Асквит ответил быстро. Он рекомендовал военному министерству подумать над этим.
Военные образовали комитет для изучения данного вопроса, где решили, что любая такая машина завязнет под весом собственной брони. Слишком непрактично, отклонить.
Докладная записка Черчилля могла и дальше оставаться без движения, последствия этого были бы невообразимы. Но Черчилль не дал делу заглохнуть, хотя и был в адмиралтействе. Он руководил кораблями, а не занимался армейской тактикой. Так что теоретически он лез не в свое дело. Но 18 января 1915 г. он письменно обратился к своим коллегам по адмиралтейству со странной просьбой. Черчилль хотел, чтобы был проведен эксперимент.
Кто-то – Черчилль не уточнял кто – должен был соединить два паровых катка с помощью длинных стальных стержней так, чтобы «в сущности получился один каток шириной от 12 до 14 футов» (то есть от 3,5 до 4 м). Черчилль предполагал, что должностные лица найдут «удобное» место вблизи Лондона и обеспечат рытье сотен метров траншей, как это было во Франции. Конечной целью, по словам Черчилля, будет проверка машины-монстра: она проедет вдоль края траншей, с обеих сторон к ней будут прикреплены гигантские колеса. Замысел состоял в том, что «окопы будут полностью обрушены, а находящиеся там люди погребены».
В этом весь Черчилль на его головокружительной высоте. В его плане есть недостатки. Что, если два катка поедут на разных передачах или с разными скоростями? Ведь стержни должны сломаться или сорвать крепления. Он не доработал проект и не предусмотрел, что у машины должен быть один двигатель. Но вы почти явственно слышите скрежет гигантских шестерен его размышлений, когда он ухватился за задачу, включая проблему сцепления с поверхностью.
Он думает о грязи. Чертовых океанах грязи. Машина будет буксовать, ее начнет заносить, если не…
«Катки этих машин будут оснащены клинообразными ребрами или шипами, которые при необходимости выдвигаются за обычную поверхность колеса, чтобы обрушить почву с обеих сторон траншеи и улучшить процесс качения». Есть схожесть с разглядыванием через телескоп удаленной туманности: постепенно облака межзвездного газа редеют и, сжимаясь, становятся планетами.
Замысел начинал выкристаллизовываться. Возможно, не осознавая этого, Черчилль описал гусеничный ход. Он заключил, что требовалась лишь «пара достаточно больших паровых катков и надежный пуленепробиваемый панцирь для экипажа». Черчилль отдал восхитительно безапелляционное распоряжение, что все должно быть закончено в течение двух недель, и подписался: «УСЧ».
Вы можете представить реакцию флотских инженеров. Он хочет, чтобы мы скрепили два паровых катка? Да еще и испортили какой-нибудь парк множеством окопов?! Тем не менее они взялись за дело.
Так возник комитет по сухопутным кораблям, и можно понять, почему Черчиллю было удобно воспользоваться терминологией Герберта Уэллса. Не было никаких особых причин, чтобы этот проект находился в ведении адмиралтейства, если, конечно, не сделать вид, что обсуждается разновидность корабля. 22 февраля 1915 г. небольшая группа собралась в первый раз. Ею руководил один из нескольких героев этого рассказа, главный строитель флота Юстас Теннисон д’Эйнкорт. Он отчитывался перед Черчиллем.
Сначала они обсуждали тот самый вопрос, который поднял первый лорд адмиралтейства: как добиться, чтобы гигантский зверь не скользил по грязи. Они рассмотрели возможности колеса с накладками и колеса с башмаками – необычной конструкции, когда к ободу колеса крепилось множество небольших башмаков, которые по мере вращения колеса обеспечивали сцепление с землей один за другим. Два дня спустя Теннисон д’Эйнкорт написал Черчиллю новость: у них был заметный прогресс.
Разработчики предлагали сделать 25-тонную модель «оснащенного пулеметами трактора с несомненной военной полезностью, способного перевозить 50 человек и преодолевать вражеские окопы». Комитет двигался к цели. В тот же день Черчилль послал немногословный ответ: «Действуйте в соответствии с проектом и со всей быстротой. УСЧ».
К 3 марта были представлены две концепции: в одной предполагались большие задние колеса, а в другой – гусеничный ход. Пришло время денежных трат. Без санкции военного министерства и без консультации с коллегами по кабинету Черчилль поместил заказ на изготовление прототипов. Он не имел понятия, какой вариант предпочтительнее, поэтому решил сделать оба – дюжину экземпляров на гусеничном ходу и шесть с большими колесами. Надеясь пробудить дух соперничества, адмиралтейство задействовало двух подрядчиков. Ими были Foster и Foden, их уровень прибыли составлял 10 процентов. Общая стоимость заказа составляла 70 000 фунтов, или 5 миллионов фунтов в пересчете на нынешние деньги, – крайне недорого по стандартам современных оборонных закупок, особенно если учесть, что начиналась новая страница в военной истории.
Пока во Фландрии продолжалось истребление людей, Теннисон д’Эйнкорт и его команда корпели над задачей. Так что же лучше? Накладки или башмаки на колесе? И как решить основную проблему: обеспечить безопасность людей в транспортном средстве без чрезмерной брони, из-за которой танк может увязнуть в грязи? Находясь на своем наблюдательном пункте в адмиралтействе, Черчилль продолжал подгонять и подбадривать, но в мае 1915 г. произошла катастрофа.
Его карьера пошла под откос. Он оказался в канаве вверх колесами, без какой-либо надежды выбраться. Черчилль потерял свой пост из-за Галлиполи – его выжили тори, не пожелавшие работать с ним в правительстве. Он безуспешно пытался сохранить свою роль в проекте сухопутных кораблей. Черчилль осведомился у Бальфура, сменившего его в адмиралтействе, сможет ли он продолжать руководить небольшим объединенным комитетом адмиралтейства и военного министерства. Из этого ничего не вышло.
