Немцы так легко могли победить. Были вечера, когда все самолеты, имевшиеся в британском распоряжении, находились в воздухе, отчаянно стараясь сдержать натиск неприятеля. Если бы Геринг господствовал в небесах, десантный флот смог бы спокойно пересечь Ла-Манш, и эта армада стала бы еще более угрожающей и смертоносной – а уверенность Гитлера возросшей – при добавлении тех самых французских военных кораблей.
Немецкий флот приобрел большой опыт в норвежской кампании. Увеличившись за счет французского, он мог стать непобедимым. То, что устроил Черчилль в Мерс-эль-Кебире, на самом деле являлось бойней, но она была необходима. Это было страшное и просчитанное деяние военачальника из степей Средней Азии, насаживающего черепа на шесты.
Именно им и стал Черчилль – военачальником. Он руководил военными действиями и направлял их так, как это было бы немыслимо для современного демократического политика. Он делал для Франции все, что было в его силах, вплоть до капитуляции, прилагая усилия и после нее. Он заставлял своих генералов посылать туда людей и вооружения спустя долгое время после того, как стало очевидно, что игра окончена. Его даже обвиняют за бессмысленное растранжиривание 51-й хайлендской дивизии, многие военнослужащие которой были убиты или захвачены в плен, за трату времени и энергии на попытку создать редут вроде астериксовского против нацистов в Бретани.
После того как Франция пала, Черчилль сделал единственно возможное логическое заключение. И настоящая трагедия состоит в том, что ни адмирал Жансуль, ни Дарлан не видели, как радикально изменился их мир. Мне кажется, я понимаю, почему палата общин была так воодушевлена этим гнетущим и во многом отвратительным кровопролитием.
Отчасти это было вызвано тем, что Британия наконец проявила воинственность после года смятения, хаоса и эвакуаций – от Норвегии до Дюнкерка. Британские вооруженные силы «выиграли» хоть что-то, не важно, сколь односторонним было состязание и как фальшива победа.
Гораздо важнее: члены парламента могли заключить из события, что человек, которому они неохотно доверили управление страной, как никто другой обладает свойством боевой беспощадности. Ни у какого другого политика не хватило бы духу и уверенности сделать подобное. И парламентарии неожиданно увидели, как Британия может победить.
Вот почему они размахивали своими повестками дня. И послание, которое Черчилль посредством Мерс-эль-Кебира отправил Вашингтону, все еще не желающему предоставить устаревшие эсминцы, состояло в следующем: Британия не собирается сдаваться и готова сделать все что потребуется.
Черчилль заключил свою речь об Оране в палате общин словами о том, что он выносит случившееся «на суд нации и Соединенных Штатов», и вторая аудитория была ключевой. Сын Дженни Джером знал, что бессмысленно надеяться на окончательную победу, если он не вовлечет ради нее родину своей матери.
Глава 17
Обхаживание Америки
С самого начала своего премьерства он знал, что надо делать. Рандольф Черчилль засвидетельствовал, как 18 мая 1940 г. зашел в спальню отца в здании адмиралтейства. Премьер-министр стоял перед раковиной и брился старомодной бритвой Valet.
«Садись, дорогой мальчик, и почитай газеты, пока я не закончу бритье». Я так и сделал. Через две-три минуты кромсания он повернулся вполоборота и сказал: «Мне кажется, я знаю, как прорваться». Изумившись, я уточнил: «Ты имеешь в виду, что мы можем избежать поражения?» (это представлялось правдоподобным) – «Или разбить ублюдков?» (это казалось невероятным).
Он бросил бритву Valet в раковину, развернулся и сказал: «Конечно же я считаю, что мы можем разбить их».
Я: «Что же, я всецело за, но не вижу, как ты можешь сделать это».
Тогда он вытер лицо, посмотрел на меня и энергично произнес: «Я втяну Соединенные Штаты».
Не обращайте внимания на речи, хотя они и были превосходны. Выделите его стратегические решения, не все из которых теперь выглядят безупречными. Если вы хотите понять, благодаря чему он победил в войне, присмотритесь, как Черчилль подольщался и упрашивал Вашингтон, как тонко, но со всей очевидностью он манипулировал приоритетами Соединенных Штатов.
Он использовал дипломатический прием, старомодный и непредсказуемый, словно сам Черчилль. Этот прием называется очарованием, и в нем заключался секрет успеха Черчилля. Пользоваться им было нелегко, порою казалось, что он вовсе не сработает.
* * *
Давайте продвинемся на год вперед: к первой встрече Черчилля и Рузвельта во время войны. Эта встреча состоялась 10 августа 1941 г. в отдаленной и малонаселенной местности – в заливе Плацентия вблизи острова Ньюфаундленд. Два величественных боевых корабля сходятся друг с другом в краю скал, туманов и сосен. Ландшафт не изменился с тех времен, когда в Северную Америку прибыли первые европейцы. Это современный вариант «Поля золотой парчи»
[76] – властители явились на переговоры.
На одном корабле – адмиралы и генералы, возглавляемые прикованным к инвалидной коляске президентом Соединенных Штатов. Они привезли в дар окорока, лимоны и другие деликатесы, недоступные в Лондоне военного времени.
На другом корабле – взволнованная компания британцев, руководимая Уинстоном Черчиллем. Они привезли в кладовых девяносто упитанных куропаток и лакомства из магазина Fortnum & Mason. Находясь в путешествии, Черчилль прочитал подряд три книги о Хорнблоуэре
[77] – наверное, он был вправе так поступить, ведь его военные варианты были исчерпаны.
Британцы прибыли на место встречи слишком рано. Они забыли перевести часы на американское время, так что снялись с места и на небольшой скорости поплавали вокруг, прежде чем вернуться на рандеву. И вот с британского линкора «Принц Уэльский» спускается катер.
Если мы посмотрим на дошедшую до нас хронику, мы увидим американцев, ждущих на палубе крейсера «Огаста». Вот Рузвельт, которому помогли принять вертикальное положение, и он кажется чрезвычайно высоким.
Внизу начинается движение – прибыли британцы. Они поднимаются по трапу, а вот и Черчилль. Как только он показывается на сцене, от него невозможно отвести взгляд.
На нем короткий двубортный китель и морская фуражка, надетая набекрень, из-за чего он слегка похож на подвыпившего автобусного кондуктора. Он единственный человек с сигарой во рту, его рост заметно меньше, чем у окружающих, – все прочие прямые и натянутые в своих галунах, он же кажется более плечистым.
Черчилль сразу начинает заправлять хореографией происходящего подобно подвижному боксеру или профессиональному бальному танцору. Он представляет одного другому, салютует, пожимает руки, снова салютует, приветливо улыбается. И вот настал момент, которого он ждал на протяжении томительного девятидневного пересечения Атлантики, – рукопожатие с Франклином Делано Рузвельтом, президентом Соединенных Штатов. Их предыдущая встреча была в 1918 г.
