И я не думаю, что эти пожертвования могли хоть на йоту изменить взгляды Черчилля на еврейство и повлиять на его решения по Палестине. Как и его отец Рандольф, он был филосемитом и таковым являлся всю свою жизнь. Ему нравились те еврейские черты, которые были настолько заметны в нем самом, – энергия, уверенность в своих силах, готовность к тяжелой работе, уважение к семейным ценностям.
Как он написал в газетной статье в 1920 г.: «Одни люди любят евреев, другие нет, но ни один думающий человек не может сомневаться в том бесспорном факте, что они являются самой впечатляющей и самой выдающейся расой, которая когда-либо появлялась на Земле». Время от времени его обвиняют, что он порою предавался нездоровым чувствам – например упоминается неопубликованная статья, в которой он, по всей видимости, предполагает, что евреи частично несут ответственность за неприязнь, которую они вызывают, и за восприятие их как «иудейских кровососов». Но авторство этой статьи оспаривается, утверждается, что в ней чувствуется рука другого человека, несомненно важно и то, что она никогда не была опубликована.
Как показал сэр Мартин Гилберт, не оставив в том малейшего сомнения, Черчилль восхищался евреями, нанимал их, любил их общество и верил в собственную страну евреев. Однажды Черчилль сказал, что, не будучи сионистом, он был «предан сионизму».
Все это верно. Однако это не значит, что взгляды Черчилля были в каком-то смысле антиарабскими, тем более антиисламскими. На самом деле в его жизни случались периоды – в 1904 г. и в 20-х гг., – когда личная «склонность к ориентализму» побуждала Черчилля последовать Уилфриду Скоуэну Бланту и носить одежду в арабском стиле. Он преклонялся перед героизмом щеголяющего в куфии Лоуренса Аравийского и, как отмечает Уоррен Доктер в своем новом исследовании «Уинстон Черчилль и исламский мир», всегда помнил, что Британская империя была крупнейшей мусульманской державой: в 1920 г. в ней проживали 87 миллионов мусульман.
Он яростно выступал против независимости Индии не только потому, что это станет ударом по авторитету Британии, но также из-за опасений о будущем притеснении мусульман индусами. Поскольку мусульманские войска были воистину бесценны для империи, благорасположенность мусульман была жизненно важна. Черчилль часто вставал на сторону турок в их споре с греками, хотя турки были его оппонентами во время Первой мировой войны.
Помните, что он сделал в 1940 г., когда Британия сильнее всего нуждалась в друзьях? Он нашел 100 000 фунтов для начала строительства мечети в лондонском Риджентс-парке – предполагалось, что этот жест заметят в мусульманском мире.
И когда Черчилль проложил путь к переселению евреев в Палестину – его Белая книга 1922 г. способствовала их иммиграции, – он искренне полагал, что это будет лучшим решением для этой засушливой и запущенной части мира, лучшим решением для обоих сообществ. Он видел евреев и арабов живущими бок о бок.
Он представлял, как технически подкованный Соломон помогает крайне заинтересованному молодому Мохаммеду освоить трактор и обучает его искусству ирригации. Он надеялся, что на месте пустыни расцветут сады, а благополучие станет всеобщим. Более того, старый король Хусейн в значительной мере разделял это видение. В своей публикации в газете «Аль-Кибла» он написал, что Палестина была «священной и возлюбленной родиной своих первоначальных сынов – евреев». Продолжая, хашимитский король сделал такое же прекраснодушное предсказание, что и Черчилль.
«Опыт показывает их умение преуспевать в замыслах и в делах… Возвращение этих изгнанников на родину поспособствует материально и духовно школе нового опыта для их арабских братьев на поле, фабрике и в торговле». Увы, события развивались иным образом. С течением времени напряженность усиливалась, еврейская эмиграция возрастала, особенно когда начались нацистские гонения.
Как оказалось, Черчилль был слишком оптимистичен насчет заботливого склада первых сионистов, их готовности делиться. Они не стремились нанимать арабов для работы на своих фермах. Вспыхивали арабские протесты и мятежи, а бедные солдаты периода британского мандата, оказавшиеся между двух враждующих сторон, были вынуждены стрелять по арабам – и многие в Британии начинали чувствовать, что творится большая несправедливость.
В 1937 г. положение настолько ухудшилось, что было решено учредить комиссию Пиля. Она должна была разобраться, что пошло не так в Палестине. Черчилль выступил перед комиссией с засекреченными в то время показаниями – благодаря им мы можем понять, чего он хотел достичь, открывая двери значительной иммиграции евреев и создавая им родину на западном берегу Иордана.
«Мы преданы идее того, что однажды – так или иначе, в отдаленном будущем, – сообразуясь со справедливостью и экономической выгодой, там будет создано великое еврейское государство, насчитывающее миллионы людей, значительно превосходящее по численности жителей страны настоящего времени». (Сегодня мы можем убедиться, насколько верным оказалось его видение. В Израиле восемь миллионов граждан, три четверти из них евреи.)
Разумеется, было правильно защищать арабов, сказал Черчилль комиссии Пиля, и евреи поступали плохо, не нанимая их. Но сионистский проект представлялся ему прогрессивным в своей основе, просвещенным и цивилизующим. Не имело смысла позволять арабам вставать на пути прогресса – ведь в конечном счете от него будет выгода для всех.
«Я не допускаю, что у собаки на сене может быть решающее слово о сене», – сказал Черчилль. Это сродни заявлению, что Америка должна быть предоставлена индейцам, а Австралия – аборигенам. На взгляд Черчилля, это было абсурдно и являлось преступлением против его виговских концепций социального развития.
В любом случае он отрицал, что завез в Палестину «чужеземную расу». «Вовсе нет», – заявил он. Именно арабы были завоевателями. Черчилль отметил, что во времена Христа население Палестины было значительно больше и ее обитатели в основном являлись евреями. Все изменилось в VII веке. «Когда в мировой истории случилось магометанское потрясение и исламские орды нахлынули на эти места, они все сокрушили, все разнесли вдребезги. Ранее возделываемые террасы на холмах превратились в пустыню при арабском господстве».
Комиссия настаивала, чтобы Черчилль пояснил, когда, по его представлению, произойдет обратное изменение. Когда евреи снова станут большинством? «Британское правительство является судьей, и оно должно сохранять власть, чтобы быть судьей». Это если не романтично, то сверхоптимистично, и на каком-то уровне Черчилль должен был понимать это. Британия определенно не могла сохранять власть в Палестине достаточно долго для гарантии продолжительной игры по правилам между евреями и арабами.
Когда Черчилль стал министром по делам колоний в 1921 г., он взял на себя ответственность за величайшую империю, которую когда-либо видел мир, но ее финансовые возможности уже были растянуты до предела, до готовности лопнуть. Какие задачи он ставил, выполняя британский мандат в Месопотамии? Да, отчасти он намеревался защитить нефтяные интересы, хотя ближневосточная нефть еще не приобрела доминирующего положения в британском стратегическом мышлении. В 1938 г. 57% британской нефти поступали из Америки и лишь 22% – с Ближнего Востока.
