Мало того, социальная физика допускает и настоящие «опыты», подобные тем, какими являются для физиолога патологические случаи, изменяющие обычный порядок явлений. В истории встречаются периоды, когда преобладали известные политические комбинации, которые «имели тенденцию более или менее задержать развитие цивилизации»
[1534]. Изучение таких периодов является для социальной физики эквивалентом опыта. Конт не развил этой мысли. В особенности, он не выяснил того, каким образом, при необходимой последовательности событий возможны известные уклонения, требующие поправок: новое чудо той имманентной целесообразности, от которой ему не удалось избавить свою систему.
Таким образом, Opuscules Конта, столь сжатые и глубокомысленные, заключают в себе большую часть тех идей, которые подробнее и полнее, но без существенных изменений, будут изложены на страницах Курса положительной философии, слишком часто отличающегося крайним многословием. Мы отыскивали идеи Конта в его Opuscules
[1535] потому, что они, знакомя нас с его теориями, дают нам, кроме того, драгоценное указание на то настроение ума, которое было у автора в начале его деятельности.
Не чисто умозрительная любознательность, как можно было бы подумать сначала, раскрывши Курс о положительной философии, а скорее практическое беспокойство было его исходным пунктом. Подобно многим другим писателям, о которых мы уже говорили, Конт констатирует глубокое смятение современного ему общества, состояние «кризиса, анархии», происшедшее вследствие естественного (spontané) разложения ниспровергнутого порядка вещей и несостоятельности новых принципов, с помощью которых пытались установить иной порядок
[1536]. Подобно этим мыслителям и Конт надеется положить конец этому кризису.
Позитивизм, несмотря на его притязания на беспристрастие и воздержание от метафизики, возник вследствие потребности в новой вере. Зная это, уже не придется особенно удивляться тому, что он привел к фанатизму.
II
Политика Конта не что иное, как строгое приложение принципов его социальной физики. Так как «общество» есть реальность по преимуществу, то учреждения, созданные для индивидуума, должны исчезнуть. Свобода исследования – краеугольный камень критической доктрины
[1537]. С этой первоначальной свободой связаны все другие ее виды
[1538]. Провозгласите ее – они будут существовать, отриньте ее – они исчезнут. Конт отрицает ее. Он говорит о свободе совести в выражениях, которые напоминают выражения Луи-Блана, с тою разницею, что, стоя на исторической точке зрения и желая объяснить все, даже то, что он отвергает, он признает преходящую роль, которую сыграла свобода совести. Но из того, что она была полезна в определенный момент, не следует заключать, что она продолжает быть полезной и теперь или имеет законное право на существование. Нет ничего более ложного, как «превращать этот преходящий факт в вечный и абсолютный догмат». В астрономии, химии и физиологии нет места для свободы совести. «Всякий нашел бы бессмысленным не доверять принципам, установленным в этих науках компетентными людьми»
[1539]. То же самое должно быть и в политике
[1540]. Масса никогда не будет в состоянии проверить доказательства, доступные только одним ученым. Она всегда принуждена будет принимать эти доказательства на веру, не вполне понимая их.
Раз свобода исследования исчезла, должны исчезнуть в свою очередь и связанные с ней установления, т. е. верховенство народа и политические организации, вроде английской конституции, а равным образом – идея права.
Верховенство народа – пустое словосочетание. Английская конституция, «своего рода временный компромисс между революционным и ретроградным духом», не выносит пересадки
[1541]. Что касается права, то Конт говорит о нем, как Бональд. Это – слово, которое должно быть «выброшено из настоящего политического языка, точно так же, как слово причина — из настоящего философского языка»
[1542]. Это – понятие «безнравственное и анархическое». В реорганизованном обществе есть место только для обязанностей
[1543]. Устраняя идею права, Конт устраняет также идею индивидуальности. Попытайтесь овладеть этой идеей – она ускользнет от ваших попыток. Что такое индивидуум? Об этом ничего не известно или, вернее говоря, известно, что реально только одно человечество. Индивидуальный человек – лишь «абстракция»
[1544]. Люди, скажет Конт впоследствии, когда его пантеистический мистицизм проявится во всей своей силе, суть не «отдельные существа», а «органы великого Существа»
[1545].
Критика индивидуализма и связанных с ним институтов, критика более полная, чем какая-либо из рассмотренных нами ранее, служит естественным введением ко взглядам Конта на политику и правительство.
Критическую доктрину, изолирующую людей, следует заменить принципом общественности, сближающим их. Этот принцип выставило христианство. Он господствовал в средневековую эпоху, когда мир поистине возродился
[1546]. В это время «социальное первенство», так долго принадлежавшее политике, перешло к морали
[1547].
