Я не знаю, читал ли Бюре Декарта, но на той же самой странице он отдает предпочтение новым городам и новым мирам, вытянутым по струнке, перед «старыми городами, свободно построенными по принципу laissez faire».
Глава пятая
ВЫВОДЫ ИЗ ВТОРОЙ КНИГИ
В предшествующих главах мы не ставили себе задачей дать историю социализма во Франции. В таком случае не доставало бы замечательных имен: Фурье и Прудона, которых мы, напротив того, встретили сейчас в числе мыслителей и писателей, отстаивавших право индивидуума против государства. Мы имели в виду лишь показать, пользуясь некоторыми из форм социализма, как настойчиво раздается и становится все настойчивее призыв к закону, власти, государству. Фурье и Прудон потому и не были рассмотрены нами, что их голоса не слышно в этом призыве, между тем как Сен-Симона и сен-симонистов, Бюше и Пьера Леру, Луи Блана, Пеккера и Видаля, Кабе, Сисмонди и Бюре, несмотря на все их различие, сближает друг с другом именно эта, всем им общая, черта.
Все названные писатели работали в пользу расширения деятельности государства, но не все они одинаково смотрели на государство и его деятельность.
Сисмонди, занятый прежде всего моральными целями, обязывает государство внести более справедливости в отношения людей друг к другу. Кабе восстановляет понятие о государстве, напоминающее просвещенный абсолютизм, усложняя это понятие и связывая его с своей экономической утопией. Луи Блан и первые коллективисты желают сделать государство слугой индивидуума, не будучи, однако, в состоянии обеспечить последнего от захватов государства. Бюше, прокладывающий пути для государственного социализма, видит в государстве главным образом орудие прогресса. Пьер Леру, сен-симонисты и сам Сен-Симон дают апологию авторитета ради авторитета, питают пристрастие к власти как таковой.
Согласно одному правильному замечанию
[1017] точка отправления первых французских социалистов почти та же, что первых экономистов, хотя выводы тех и других прямо противоположны. Требуя свободы труда, первые экономисты уступали «порыву жалости» к положению трудящихся. Равным образом различные, только что рассмотренные нами, школы действуют под влиянием того же чувства, протестуя против безусловной свободы труда и требуя его «организации». Государство им кажется лучшим средством добиться поставленной себе цели.
Критика индивидуализма и основанного на нем экономического строя в то время носилась в воздухе. Можно констатировать, что по мере удаления от эпохи Реставрации и приближения к Июльской монархии эта склонность и этот дух беспрестанно заражают даже таких писателей, которые не занимаются ни социальными, ни политическими науками.
Церковь также не избегает общего течения. Значительно ранее появления книги Франсуа Гюэ
[1018], настоящего родоначальника христианского социализма, тогда как Вилльнев-Баржемон был лишь его предвозвестником, журнал Лакордера и Озанама Новая эра высказал свое расположение к школе социалистов. Лакордер лично восхвалял в 1845 году с кафедры собора Богоматери чувство, одушевлявшее эти различные школы и казавшееся ему выражением признания истинных потребностей человечества. Мы видим, таким образом, что образуется очень странная смесь из разных доз католицизма, революционного духа и даже коммунизма
[1019].
Литература, роман, сцена представляют примеры того же самого зрелища. Бенуа Малон перечисляет в одном месте
[1020], правда, без достаточной методической осторожности, имена Беранже и Ламенне, Жорж Санд и Эжена Сю, даже Шатобриана как сторонников социализма. С тех пор появился новый и чрезвычайно важный документ: книга Ренана, написанная им в 1843 году, но опубликованная лишь сорок лет спустя
[1021]. Эта книга не представляет собой ни политического сочинения, ни исследования по социальной науке, и тем не менее критика индивидуализма, призыв к государству встречаются в ней так часто, что мы должны остановиться на ней как на знамении времени.
Общество не представляет «атомистического соединения индивидуумов», оно – «организованное единство», явление «первичное»
[1022]. Политическая свобода не цель сама по себе, а лишь средство для достижения высшей цели: «облагорожения и эмансипации всех людей путем цивилизующего воздействия общества»
[1023]. Либеральная агитация названа «бесполезной и пустой»
[1024]. Идеал правительства – «правительство ученых», так как цель политики – «наивозможно высокая культура человечества»
[1025]. Государство в глазах Ренана этой стадии развития его мысли «не простое полицейское учреждение для поддержания порядка». У него есть «обязанности», состоящие в том, чтобы доставлять человеку условия для его совершенствования. Оно – «пластическая и реально направляющая сила»
[1026]. Государство, говорит также Ренан, – «машина для прогресса»
[1027]. Социалисты правильно ставят проблему, но они дурно ее разрешают, сводя все к вопросу «о благосостоянии и наслаждении»
[1028]. Нужно поставить высшую цель, но при этом нельзя устранить государство от вмешательства. Публикуя свою книгу, Ренан не упустил случая раскрыть «иллюзии», с которыми он встретился, когда писал ее: «социалистические идеи»
[1029]. Как бы то ни было, но эта книга может служить примером воздействия только что рассмотренных нами доктрин на самые независимые умы
[1030].
