В популярной истории науки есть много примеров случайных открытий: открытие противомалярийного препарата хинин южноамериканскими индейцами, страдавшими от малярии и утолившими жажду водой рядом с хинным деревом; инсулин был открыт, когда исследователи обратили внимание на мух, привлеченных мочой собаки, у которой была удалена поджелудочная железа; а также истории о том, как Декарт изобрел свою систему координат, лежа в кровати и наблюдая за мухой. Существует много историй об открытиях в области химии, которые на самом деле являются скорее технологическими изобретениями, чем фундаментальными научными открытиями. О них стоило бы упомянуть, но здесь мы их не приводим по простой причине, емко выраженной Луи Пастером: «Le hazard ne favorise que les esprits préparés» (Удача благоприятствует тому, кто к ней готов)
{169}. Кроме того, многие из этих историй рассказывают вне контекста подлинных записей ученого. Преувеличения легко находят место в этих историях благодаря желанию рассказчика что-то приукрасить. Это естественный фон для отличнейшей истории. До получения результатов чаще всего выполняется важная первичная работа. Копните историю открытия чуть глубже, и вы почти всегда обнаружите, что первооткрыватель стоял на плечах гигантов. Даже та известная строчка Исаака Ньютона «Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов» не была первоисточником. Ньютон действительно написал эти слова в письме Роберту Гуку в 1676 г.
{170} Однако ее автором был французский неоплатонист XII в. философ Бернар Шартрский, который говорил про свое поколение, что «мы подобны [ничтожным] карликам, усевшимся на плечах великанов». Бернар отметил, что мы видим больше и дальше, чем наши предшественники, не потому, что обладаем более острым зрением или выше их ростом, но потому, что «нас подняли и несут на высоте своего громадного роста»
{171}. Разумеется, есть и такие, кто, даже стоя на плечах гигантов, видит недалеко, а есть и те, кому гиганты не требуются, потому что они стоят на плечах множества обычных людей, посвятивших себя определенной цели. Я предпочитаю определение понятия гигантов, данное Стивеном Вайнбергом. В своем великолепном сборнике очерков о современной физике и научной политике «Виды на озеро» он пишет: «Мы понимаем, что наши важнейшие научные предшественники не были пророками, чьи работы надо изучать, как непогрешимые учебники, – они были просто великими людьми, которые подготовили почву для лучшего понимания, ныне достигнутого нами»
{172}.
Плесень вполне могла оказаться в чашке Петри в лаборатории Александра Флеминга, однако тот факт, что она вообще там была, наводит на подозрения, что существовала некая связанная с ней цель. Плесень не на куске хлеба выросла, как утверждают некоторые народные источники. Она появилась в чашке Петри! Поставленные цели направляют научные открытия. Как и в случае с обезьянами, пытающимися написать строчку из Шекспира, цели, выбранные наугад, почти никогда не обеспечивают результат.
Глава 13
Риск
Во вселенной взаимоисключающих исходов удача редко обходится без риска потерпеть поражение. Рынок ценных бумаг – это игра вроде покера: вы вычисляете вероятности того, что получите хорошую комбинацию, взвешиваете риск такую комбинацию не получить и рассчитываете, что может произойти в том случае, если вы потеряете банк, а также выявляете шансы, что ваша комбинация окажется успешнее, чем те, которые вы намерены побить. На финансовом рынке все устроено точно так же. Вы сравниваете объем риска, на который готовы пойти, с возможным доходом. Покупаете и продаете фонды сообразно оценкам и суждениям, оцениваете их прошлую и текущую доходность, конкурентоспособность. Затем сводите баланс. В итоге, что бы ни происходило, ваши инвестиции, как ни крути, – все равно риск. Здесь больше, чем где-либо, принимают желаемое за действительное.
Можно подумать, что знатоки финансового планирования, аналитики хедж-фондов, использующие количественный анализ, чтобы проложить себе путь через рынки быков и медведей, знают, как выиграть в этой гонке. Они очень ловко играют в финансовые игры, но дело опять сводится к тому, что они выдают желаемое за действительное. Они делают деньги, гоняясь за волатильностью рынков, движимой мелкими инвесторами, которые покупают и проигрывают. Может быть, так и должно быть. Но, когда финансовые организации покупают и продают в крупных объемах, их сделки могут инициировать мощные резонансные волны, способные обрушить всю мировую экономику.
Рынок в наше время практически глобален: погодные изменения в Тихоокеанском регионе могут повлиять на зерновые биржи в Чикаго; засуха на американском Среднем Западе может повлиять на продажи сельскохозяйственного оборудования в Канаде; наводнения в Миссисипи могут опустошить запасы товарной древесины в Бразилии. Сезонные пожары также пример средоточия риска. Достаточно усилий одного человека, склонного к опасному поведению и не обращающего внимания на вырисовывающиеся грозные последствия, чтобы сотрясти финансовый мир.
Взять хотя бы историю французской международной банковской и финансовой компании Société Générale, которой уже 150 лет. Если бы американское правительство не оказало финансовой поддержки страховому гиганту AIG, застраховавшему Société Générale, компания, вероятно, не пережила бы свой 144-й год.
В период между январем 2005 г. и июлем 2008 г. французский трейдер в возрасте 31 года совершил самую большую финансовую махинацию в истории. Жером Кервьель обошелся Société Générale в €4,9 млрд чистого убытка, торгуя на понижение и продав акции Европейской страховой компании на €10 млн в надежде, что их курс упадет. Это была поразительно удачная ставка. Не было ни малейших намеков на то, что цена упадет, но по счастливой для Кервьеля случайности рухнул лондонский FTSE. Кервьель не мог знать заранее, что исламские террористы-смертники устроят взрывы на борту трех поездов Лондонского метрополитена и одного автобуса в час пик, убив 52 человека и ранив 700. Он получил прибыль в размере €0,5 млн. Этот выигрыш способствовал формированию «благоприятной истории подкрепления»
{173}. Кервьель сказал полицейским: «Хочется продолжать; это как снежный ком»
{174}. Итак, его рискованное поведение усугубилось тайными покупками на сотни миллионов евро. Удивительно, но они также дали существенную прибыль.
