Книга В погоне за Солнцем, страница 155. Автор книги Ричард Коэн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «В погоне за Солнцем»

Cтраница 155

В 1893 году Мунк закончил свой шедевр “Крик”, позднее записав, как его настигло вдохновение во время прогулки на закате по холмам к востоку от Осло. Неподалеку находилась главная городская скотобойня, а также сумасшедший дом: визг забиваемых животных смешивался с завываниями душевнобольных в жуткой для уха какофонии. Мунк шел дальше, подходя к мосту, ведшему в город.

Солнце садилось. Неожиданно небо стало кроваво-красным, я приостановился, чувствуя изнеможение, и оперся о забор – я стоял, дрожа от волнения, ощущая бесконечный крик, пронзающий природу [844].

Невозможно точно установить степень влияния живописи Мунка или сочинений Ницше на бурление разных учений и философий, связанных с солнцем, но это влияние должно быть довольно значительным. Музыка тоже сыграла свою роль, и не только оперы Вагнера или симфоническая поэма Штрауса, но и эротические сочинения Александра Скрябина, чья четвертая (самая известная) симфония, написанная в 1905 году, носила название “Поэма экстаза”; композитор с самого начала говорил, что видит в ней поэму не о плотской страсти, а о страсти к солнцу, и советовал другу: “Когда будешь слушать музыку, смотри прямо на солнце”.

Так же как Мунка и Стриндберга, Скрябина влекло к Ницше, героя своей третьей сонаты он списал прямо со сверхчеловека. Его пятая (и последняя) симфония “Прометей (Поэма огня)”, написанная между 1909 и 1910 годами, также изображает героя-сверхчеловека. Скрябин оставил указания – финал произведения должен был начинаться в совершенно темном зале, который заполнялся светом, когда Прометей добывал огонь из солнца.

Ницше, Мунк, Стриндберг и Скрябин вместе с другими художниками и мыслителями провозглашали имманентность сверхчеловека, символическую важность солнца и человеческую волю к власти. Добавьте сюда мистицизм Георгия Ивановича Гурджиева (1872–1949), искаженные интерпретации и без того сомнительной доктрины о “выживании сильнейшего”, вагнеровские идеи о внешних пределах искусства, философские трактаты Шопенгауэра – куда это все приведет? Прямиком к нацизму. Но сперва потребуется добавить еще несколько ингредиентов.


Вторая половина XIX века стала свидетелем подъема спиритуализма и оккультизма. Астрологи писали об эпохе Водолея – новой эпохе, которая наступит, когда Солнце встанет в созвездии Водолея 21 марта (точный год умалчивался) и возвестит второе пришествие Христа на Землю. Затем было “Тайное учение” (1888) невероятной мадам Блаватской, основательницы Теософского общества, которое произвело глубочайшее впечатление на Германию и прочую Европу. Среди ее поклонников были Махатма Ганди, Альфред Кинси, Рудольф Штайнер, Алистер Кроули, Джеймс Джойс и Уильям Батлер Йейтс (который назвал ее “самой человечной из живущих”) [845].

“В безбрежном океане пространства сияет центральное духовное и невидимое солнце, – пишет Блаватская. – Наши внутренние духи… искры вечного центрального солнца… будут обратно втянуты в него в конце времен”. Солнце было той линзой, проходя через которую духовный свет невидимого солнца (то есть Бога) достигает наших чувств. Теории Блаватской развивал британский писатель Джеральд Мэсси (1828–1907), который упрекал христианство в превращении солнца из символа жизни в символ смерти. Другой приверженец теософии, Алан Лео (1860–1917), поместил солнце в центр астрологических толкований, практически единолично возродив эту сомнительную науку после ее стремительного заката в XVII веке.

Финальным ингредиентом в этом котле становится народное движение (фелькише). Еще до появления Ницше, Вагнера, Мунка и прочих в северных и центральных германских землях, наконец объединившихся в 1871 году, разгоралась гордость принадлежностью к древнему германскому архетипу, как его описывал римский историк Тацит в своей великой пионерской работе по этнографии “О происхождении германцев”:

Сам я присоединяюсь к мнению тех, кто полагает, что населяющие Германию племена, никогда не подвергавшиеся смешению через браки с какими-либо иноплеменниками, искони составляют особый, сохранивший изначальную чистоту и лишь на себя самого похожий народ. Отсюда, несмотря на такое число людей, всем им присущ тот же облик: жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела [846].

Идея особого народа, воспетого в Тацитовом описании древних лесных прародителей, проживающих среди певучих ручьев и живописных гор, с 1870-х годов начала широко распространяться. Храм был открыт для всех. Как отмечает Саймон Шама, туда входило юношеское движение “Вандерфогель” (подобие скаутов) наряду с путниками, которые “собирались в духе Зигфрида вокруг костров на склонах лесистых холмов”, и многими другими, которые позднее составят ревностную поддержку Третьему рейху. Но поначалу все это носило совершенно невинный характер.

Среди “народных” (völkisch) увлечений был и нудизм (как мы уже видели, форма солнцепоклонничества), превозносимый в метко озаглавленном сочинении Генриха Пудора “Обнаженное человечество: прыжок в будущее” (1893), которое также было неприкрыто антисемитским. Ницше был особенно близок к этой “народной” традиции, к которой он относился с удивительным почтением. Это находило взаимность. Ричард Нолл пишет: “Получив толчок провозглашенной Ницше “смертью Бога”, [“народники”] создавали собственные формы личной религии” [847]. Оккультизм, идеи и символы древних теократий, тайные общества и мистический аппарат розенкрейцерства, каббализма и масонства – все сплеталось воедино [848]. Все шло в дело.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация