Книга В погоне за Солнцем, страница 158. Автор книги Ричард Коэн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «В погоне за Солнцем»

Cтраница 158

Давайте вспомним. Незадолго до войны дорожный полицейский дал неверный сигнал императорскому кортежу и покончил с собой от стыда. Придворный портной не мог снять мерку с императора иначе как на расстоянии, потому что прикасаться к императорской персоне строжайшим образом запрещалось. Когда император находился в путешествии, все ставни на его пути наглухо закрывались, потому что считалось, что один вид Сына Небесного может ослепить человека [859].

Сознавая, что многие на Западе хотели бы судить его за военные преступления, Хирохито подчинился требованиям Мак-Артура. В своем историческом “Императорском рескрипте о восстановлении нации”, подписанном 1 января 1946 года, монарх-долгожитель (1901–1989) отрекался от своего божественного статуса.

Но отрекся ли он в действительности? Это заявление, первое обращение императора к своим подданным после приказа о сдаче в августе 1945-го, никогда не имело широкого хождения на японском. Исходно составленное американскими окуппационными властями, оно было искусно отредактировано приближенными Хирохито – скорее чтобы успокоить победителей, чем чтобы действительно донести его смысл до подданных. В то время как на Западе декларация Хирохито была воспринята как важнейшая уступка (редакционный материал New York Times заявлял, что эта декларация нанесла “дикой религии” синто “удар, от которого ей уже не оправиться”), многие японцы даже сегодня не знают, что император когда-либо отказывался от своей божественной сущности. Это заявление, известное как Декларация о человеческой природе (Нингэн-сэнгэн), никогда не обсуждалось и не анализировалось в японских медиа. Мак-Артур требовал отречения, чтобы усилить разрыв с довоенной ситуацией, для Хирохито и его приближенных цель была противоположной – уменьшить эффект от документа. Ключевые фразы звучат так:

Связи между Нами и Нашим народом всегда строились на взаимном доверии и привязанности и не зависят от каких-то легенд и мифов. Они не определяются ложным представлением о том, что император будто бы обладает божественной природой, а японский народ превосходит прочие расы и предназначен для мирового господства [860].

Эти слова были опубликованы лишь однажды, в газетах от 1 января 1946 года, и в отличие от капитуляционной речи императора (14 августа 1945 года) никогда не транслировались по радио. Более того, все заявление намеренно составлено максимально туманным и двусмысленным образом, субъектом каждого предложения является не сам Хирохито, а некие “связи между Нами и Нашим народом”. Предположение об отречении императора от своей божественной сути базируется на одном только прилагательном – “ложный”. Чтобы еще более затуманить вопрос, язык заявления был пышным архаическим и официальным японским, использующимся при дворе. Фраза “идея о том, что император есть божество” передается одним не очень ясным словом “акицу-миками”, записанным тремя иероглифами, которые знакомы далеко не всем образованным японцам: когда 30 декабря один из черновиков заявления отправили японскому Кабинету министров, слово снабдили фонетической транскрипцией, чтобы министры смогли уловить смысл. Неудивительно, что советники Хирохито сравнивали эффективность этого документа с “резкой дыма ножницами” [861]. В сложившемся контексте, напротив, вырисовывался триумф императорского мифа. Хирохито было разрешено оставить три священных символа владычества – зеркало, подвеску из яшмы и меч, – которые являются подтверждением божественного происхождения. При настоящем отречении эти символы священного императорства должны быть переданы оккупационным властям или как минимум на хранение в музей. Божественный ветер задул вновь. Уже в июне Хирохито был формально реабилитирован, обвинения в агрессии и военных преступлениях с него были сняты [862].

Недавно традиционалисты стали использовать в своих интересах трюк Хирохито. Его сын, настоящий император Японии Акихито (р. 1933), по сообщениям, возобновил церемонии поклонения восходящему солнцу у себя во дворце, в уединении. По всей стране консервативные политики усердно работают над возвращением патриотизма в школы. Националистическое движение активно продвигает мистическую силу императорской власти параллельно с пропагандой той версии истории, которая не вызывает угрызений совести за Вторую мировую войну. Как сказал один министр на встрече “Ниппон Кайги”, одной из крупнейших националистических организаций, императорская семья “является ценнейшим сокровищем японской расы, да и всего мира” [863].

Хотя историки относят начало японской императорской системы к IV–V векам, согласно мифам, первый император Дзимму, сын Аматэрасу, начал свое правление две тысячи шестьсот шестьдесят пять лет назад. В сегодняшней японской политике это констатируется как факт, в то же время продвигается связанный с этим миф об исключительности японской расы и пропагандируется ревизионистское изложение военной истории страны. Осенью 2006 года страна проголосовала за премьера-националиста, комментаторы сообщали, что “японские патриоты ощущают восход своего солнца после десятилетий позора” [864].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация