Ставка на спекуляцию
Инвестирование заемных средств – операция, также известная под названием принятие долговых обязательств, – стало названием главной игры Уолл-стрит. Банки использовали свое право производить деньги, чтобы подпитывать спекулятивное безумство, создавая сложную пирамиду обоюдных ссуд. В 2006 году, согласно расчетам Филлипса, американский долг финансового сектора, который в значительной степени состоит из финансовых учреждений, предоставляющих заем другим финансовым учреждениям с целью увеличения дохода без увеличения капиталовложений, насчитывал 14 триллионов долларов. Эта сумма составляла 32 процента от всего американского долга и 107 процентов от ВВП США [19]. Согласно свидетельствам Центра финансовых рынков (Вирджиния),
«…в конце 1960-х американские банки начали брать взаем у своих оффшорных отделений евродоллары в огромных количествах. За каждое десятилетие, начиная с 1969 года, соотношение долга финансового сектора к ВВП практически удваивалось. С финансовыми учреждениями, направляющими половину новых кредитов другим торговым фирмам, кредитные рынки сворачивают деловую активность с целью увеличения ставок и контроля цен на активы» [20].
Алхимики Уолл-стрит использовали комбинацию из производных финансовых инструментов, бухгалтерских уловок и способности сделать деньги из ничего, выпуская займы, чтобы создать фантомные финансовые активы, служащие имущественным залогом, способным поддержать дополнительное заимствование с целью создания большего количества призрачных активов… Очевидно, в основную часть этой торговли ссудами между финансовыми учреждениями были вовлечены и те компании, которые брали кредиты у своих собственных отделений. Это к разговору о внутренней торговле. Уолл-стрит не имеет стыда.
Азартные игры со ссудами весьма опасны и для кредитора, и для заемщика. Но игроки Уолл-стрит убедили себя, что ликвидировали всякие риски. Они, кажется, действительно полагали, что в совершенстве овладели искусством создания богатства из ничего, и очень гордились этим.
В момент крушения Уолл-стрит соотношение заемного и акционерного капитала в «Lehman Brothers»
[29] составляло 35 к 1. Это означало, что этот банк финансировал свою игру в крупномасштабном казино 35 долларами в ссуде за каждый доллар акции. В условиях растущего рынка это может быть очень выгодно. Но когда рынок падает и ставки с высокой долей заемных средств начинают разлагаться, такая ситуация имеет пагубные последствия. Насколько быстро увеличивается прибыль во время роста рынка, настолько велики потери во время его падения. Когда другие компании начинают требовать выплат по задолженности, долги могут быстро превысить сумму чистых акций фирмы, что повергает ее в банкротство, как это произошло с «Lehman Brothers» и с большей известной нам частью Уолл-стрит.
Они сфальсифицировали и подтасовали работу системы так, чтобы ответственность за риски несли другие, и менеджеры, которые сделали проигрышные ставки, покинули сцену, забрав с собой внушительные суммы, накопленные ими в хорошие времена. Когда финансовая пирамида Уолл-стрит, созданная по схеме Понци
[30], развалилась, вся грязная работа по разгребанию обломков легла вовсе не на плечи виновников, а на совсем других людей.
Лишь в 2007 году 50 самых высокооплачиваемых менеджеров фонда частных инвестиций ушли в среднем с 588 миллионами долларов каждый в качестве ежегодной компенсации. Это в 19 тысяч раз больше зарплаты среднего рабочего. Лучшие пять топ-менеджеров забрали домой каждый по 1,5 миллиарда долларов, если не больше [21].
В действительности компенсационные пакеты Уолл-стрит огромных размеров скорее напоминали грабеж акционерного капитала, который должен был стать неприкосновенным запасом, предназначенным для покрытия возможных потерь от реализации рисков. Когда ставки начали падать, выплаты фирмам, чьи акционерные запасы были просто-напросто разграблены, вошли в большой список задолженностей по счетам. В момент проведения антикризисных мер Федеральная Резервная система и Министерство финансов – по существу пытающиеся восполнить ограбленные фонды – занялись возмещением ущерба, который фактически должен был быть покрыт акционерным капиталом, который между тем ушел на выдачу компенсаций топ-менеджерам Уолл-стрит.
Это правило Уолл-стрит – забрать прибыль, а риски оставить другим – кажется, является совершенно легальным. В трудное время это должно быть поводом, по меньшей мере, для усилий со стороны правительства компенсировать опустошенные фонды, разграбление которых произошло по причине нарушения условий фидуциарных полномочий
[31].
Победа в классовой войне
Уолл-стрит вела, ни больше ни меньше, классовую войну. В ход шли и контроль денежной массы, и политическое влияние – все ради того, чтобы обеспечить беспрепятственный доступ игроков Уолл-стрит ко всей прибыли от экономической производительности Мэйн-стрит в виде процентного дохода, дивидендов и пошлины за финансовые услуги. Создание фантомного богатства и требования со стороны Уолл-стрит сводило на нет все претензии Мэйн-стрит на богатство реальное.
Программа перераспределения богатства по принципу восхождения была очень успешна: с 1980 до 2005 года была зафиксирована прибыль в 1 процент от производительности труда всего населения США, что является максимально высоким показателем. За счет этого ценность акций налогооблагаемого дохода увеличилась с 9 до 19 процентов. Большая часть этой прибыли входила в 1/10 часть от вышеупомянутого 1 процента, достигнув высшей точки курса акций, а исходила из 90 процентов от низшего уровня цены.
Данные мероприятия, как правило, были очень успешны, с точки зрения управления денежно-кредитной политикой, поддержки целевого уровня безработицы, управления торговлей и налоговой политикой. Благодаря этому в компаниях упрощалась процедура по привлечению сторонних ресурсов – низкооплачиваемых рабочих, происходило подавление работы профсоюзов, ограничение действия законов, запрещающих наем рабочих-иммигрантов, не имеющих соответствующих документов. Также повсеместно применялись разного рода бухгалтерские уловки, которые способствовали занижению показателей инфляции с целью скрыть факты уменьшения заработной платы и увеличения социального обеспечения. Поскольку заработная плата упала относительно инфляции, а уровень коммунального обслуживания снизился до прежнего уровня, домашних сбережений очень быстро стало не хватать.
