Самая обычная спальня.
– Я приехал на автомобиле без номеров и с багажником, в котором двойное дно, – объявил Моро. – Хочу, чтобы улики были доставлены в квестуру незаметно. Теперь рассказывайте…
– Мы тщательно обыскали всю мебель, – излагал Креспи. – Этот псих ничего не выбрасывал. Мы проследили все его бессмысленное существование. Он копил вещи, но не имел воспоминаний. Больше всего меня поразило то, что мы не нашли ни его детских фотографий, ни фотографий родителей. Ни письма от друга, ни даже открытки.
Копил вещи, но не имел воспоминаний, повторил Моро, оглядываясь. Можно ли так жить, не имея цели? Но вероятно, Астольфи хотел, чтобы мы в это поверили.
Люди порой таят в себе самые черные тайны.
– Мы уже переворошили почти всю комнату и собирались на выход, как вдруг…
– Что именно произошло?
Креспи повернулся к стене, в которой была прорезана дверь.
– Здесь три выключателя, – показал он. – Один – для люстры, второй – для лампы на прикроватной тумбочке. А третий? – Комиссар выдержал паузу. – В старых домах бывает, что какой-то выключатель больше не используется. Торчит себе годами на стенке, и никто даже не помнит, для чего он изначально предназначался.
Но только не в данном случае. Моро протянул руку, погасил люстру и ночник. Спальня погрузилась в темноту. И тут комиссар нажал на третью клавишу.
Слабый луч света просочился в комнату. Он исходил от плинтуса вдоль одной из стен. Длинная, тонкая светящаяся линия шла из угла в угол.
– Стена из гипсокартона, – сообщил комиссар. – Там, с другой стороны, зазор, выгородка.
Моро глубоко вздохнул, не зная, чего ожидать.
– Вход справа. – Креспи указал рукою вниз, где виднелось что-то вроде дверцы шириной где-то в полметра и высотой не более сорока сантиметров. Потом подошел и надавил ладонью на панель. Замок щелкнул, дверца отворилась.
Моро лег на пол, пытаясь заглянуть внутрь.
– Погодите, – остановил его комиссар. – Нужно, чтобы вы хорошо поняли, с чем мы имеем дело…
Тут он снова нажал на клавишу, выключая свет за стеной. Потом дал Моро фонарик.
– Когда будете готовы, скажите, – напутствовал его Креспи.
Моро повернулся к темному проходу. Лег на живот и по-пластунски пролез в отверстие.
Очутившись по другую сторону стены, он почувствовал себя совершенно отрезанным от мира.
– Все в порядке? – Голос Креспи звучал приглушенно, словно издалека, хотя их разделяла перегородка в несколько сантиметров.
– Да, – отозвался Моро, поднимаясь на ноги. Потом включил фонарик, который сжимал в руке.
Направил луч направо, потом налево. Именно там, по другую сторону этой узкой кишки, что-то стояло.
Деревянный столик. На нем – какая-то конструкция, стилизованное изображение. Легкая, сквозная, как паутина или птичья клетка. Высотой сантиметров тридцать, сделана из веточек, наложенных одна на другую, переплетенных.
Моро осторожно приблизился, стараясь понять смысл композиции. Форма ни о чем не говорила, казалось, будто веточки сцеплены случайно. Отличная работа создателя моделей, сказал он себе, вспомнив клей и кисточки в кабинете. Но, подойдя совсем близко, понял, что ошибался.
То были не ветки, а кости. Маленькие, почерневшие косточки. Но принадлежали они не человеку, скорее животным.
Как такое возможно, спросил себя комиссар. Каким должен быть ум, измысливший все это?
Он заметил электрический провод, свисавший с потолка, и лампочку как раз позади зловещей скульптуры.
– Я готов, – крикнул Моро.
Он погасил фонарь, и тотчас же Креспи с другой стороны нажал на выключатель. Лампочка загорелась, испуская желтоватый свет.
Но Моро не понимал. Что тут такого странного?
– Теперь повернитесь, – предложил комиссар.
Моро повиновался. Взглянул и вздрогнул всем телом. Это содрогание он не забудет, пока жив.
На противоположной стене его тень наложилась на ту, которую отбрасывала конструкция из костей, подсвеченная лампочкой.
Косточки не были сцеплены случайно. Тому доказательство – образ, возникший на стене.
Высокая антропоморфная фигура. Тело человека и голова волка.
Незрячий волк с пустыми глазницами. Но сильнее всего пугали расставленные руки. Именно от этого Моро содрогнулся.
Тень чудовища охватывала его собственную тень.
8
Подъезжая к станции метро «Площадь Республики», Сандра заметила его, сидящего на скамейке. Пассажир как пассажир, ничего особенного, но было понятно, что дожидается он именно ее.
Сандра вышла из вагона и увидела, как пенитенциарий уходит, явно приглашая следовать за ним. Она так и сделала. Поднялась по лестнице к выходу, заметила, как он свернул налево. Шел он не торопясь, Сандре было нетрудно соблюдать дистанцию. Наконец она увидела, как пенитенциарий остановился перед металлической дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен». Он все же вошел туда. Через короткое время и Сандра переступила порог.
– Ведь я был прав: кто-то в самом деле унес улику с места преступления? – сразу спросил Маркус. Голос его гулко раздавался в пролете служебной лестницы.
– Я не имею права посвящать тебя в детали расследования, – вскинулась Сандра.
– Я не собираюсь тебя принуждать, – ответил он с ангельским выражением на лице.
Сандра набросилась на него:
– Значит, ты знал… Знал, что кто-то что-то утащил, и подозревал одного из нас.
– Да, но я хотел, чтобы ты дошла до этого своим умом. – Он помолчал. – Я читал о том, что судмедэксперт покончил с собой. Может, не совладал с чувством вины, ведь он оставил умирать Диану Дельгаудио…
Какое там чувство вины, хотела было огрызнуться Сандра. Но она была уверена, что пенитенциарий проник и в эту часть истории.
– Прекрати играть со мной, – произнесла она с угрозой.
– То было изделие из соли, правда?
Сандра опешила:
– Как ты… – Но тут же опомнилась: – Астольфи удалось уничтожить улику до того, как мы ее нашли. Я прикоснулась к ней на мгновение, то было что-то вроде куколки.
– Скорее, статуэтки. – Маркус вынул из-за пазухи книгу сказок, которую нашел у дочери Космо Бардити.
– «Невероятная история стеклянного мальчика», – прочла Сандра, потом взглянула на него. – Что это значит?
Маркус не ответил.
Сандра принялась листать книжку. Ее немногочисленные страницы были почти сплошь заполнены картинками. Там рассказывалась история мальчика, непохожего на других, сделанного из стекла. Он был очень хрупким, но каждый раз, когда что-то в нем разбивалось, осколки могли поранить детей из плоти и крови.
