К концу недели вынужденное одиночество, постоянное огорчение и нескончаемые размышления, которым невольно предавался мистер Маркем, начали сказываться на его здоровье. Он был слишком горд, чтобы довериться кому-то из родственников, так как те, по его мнению, очень плохо к нему относились. К тому же Артур плохо спал по ночам, а когда все-таки засыпал, его постоянно преследовали кошмары. Только для того, чтобы удостовериться, что мужество не покинуло его, он завел привычку посещать зыбучие пески хотя бы один раз в день и почти всегда ходил туда поздним вечером. Возможно, именно эта привычка заставляла его неизменно возвращаться во снах к ужасному приключению. Эти сновидения становились все более яркими, и, просыпаясь утром, мистер Маркем иногда не мог понять: побывал ли в том роковом месте в действительности? Иногда он даже думал, что стал лунатиком и бродит во сне.
Однажды ночью увиденное Артуром оказалось таким реальным, что, проснувшись, он не мог поверить, что это был всего лишь сон. Снова и снова бедняга закрывал глаза, но каждый раз видение (если оно было видением) или реальность (если то была реальность) вставала перед его взором. Луна, полная и желтая, сияла над зыбучими песками, к которым он приближался. Мистер Маркем видел, как освещенное пространство начинает дрожать и заполняться черными тенями, когда жидкий песок колеблется, идет волнами, образуя песчаные воронки, как бывает обычно в промежутках между его мертвым спокойствием. По мере того как Артур подходил ближе, другой человек шел ему навстречу точно такими же шагами. Бедняга видел, что этот человек – он сам, и в немом ужасе шел вперед, подталкиваемый неведомой силой, точно загипнотизированная змеей птичка. Чувствуя, как сыпучий песок смыкается над ним, он проснулся в предсмертной агонии, дрожа от страха, а в ушах его звучало пророчество того глупого старика с почты: «Суета сует, говорит проповедник. Все есть суета. Ты должен встретиться лицом к лицу с самим собой, и тогда ты познаешь роковую силу своего тщеславия! Осознай его и раскайся, пока зыбучий песок не поглотил тебя!»
Твердо уверенный, что то был не сон, мистер Маркем встал, несмотря на столь ранний час, оделся, не потревожив супругу, и отправился на берег. И что же – на песке почтенный торговец наткнулся на цепочку следов, в которых сразу же узнал свои: тот же широкий каблук, тот же квадратный носок. Теперь он не сомневался, что действительно побывал здесь, и, отчасти ошеломленный, а отчасти пребывая в сонном ступоре, пошел по этим следам, пока не увидел, что те обрываются на краю зыбучего песка. Но наибольшее потрясение Артур испытал, когда понял, что на песке не отпечатались следы, ведущие обратно. Тут явно таилась какая-то ужасная тайна, в которую он не мог проникнуть и проникновение в которую, как он опасался, его погубит.
Будучи в столь непростой ситуации, мистер Маркем принял сразу два неверных решения. Во-первых, он ни с кем не поделился своими неприятностями, а так как никто из его родных не подозревал о них, то любое невинное слово или замечание, услышанное от домашних, лишь подливало масла в разрушительный огонь его воображения. Во-вторых, Артур начал читать книги, посвященные тайнам сновидений и психических явлений вообще, и все причуды воображения любого чокнутого или наполовину чокнутого философа давали пышные всходы в плодородной почве его больного мозга. Таким образом, все эти негативные и позитивные факторы начали работать на общую цель. Значительную роль в причинах болезни англичанина сыграл и Сафт Тамми, который в определенное время дня становился непременной деталью экстерьера «Красного дома». Через какое-то время, заинтересовавшись этим типом, мистер Маркем навел справки о его прошлом. И вот что он узнал.
Сафт Тамми, по общему мнению, был сыном лэрда одного из графств в окрестностях Фёрт-оф-Форта. Его готовили к карьере священника, но по какой-то причине, которую никто не знал, эти планы внезапно изменились. Тамми отправился в Питерхед, где в те времена процветал китобойный промысел, и там нанялся на китобойное судно, где проработал несколько лет. Год от года он становился все более и более молчаливым, пока в конце концов товарищи-матросы не начали роптать, возражая против такого мрачного компаньона, и Тамми перешел на рыболовное судно северного флота. Много лет проработав там, он неизменно имел репутацию «немного помешанного», пока наконец не осел в Крукене, и местный лэрд, несомненно, зная кое-что о его семейной истории, дал ему работу, равнозначную уходу на пенсию. Священник, снабдивший мистера Маркема этими сведениями, закончил свою речь так:
– Это очень странно, но у человека, который вас интересует, по-видимому, есть своеобразный дар – то ли ясновидение, в которое весьма склонны верить шотландцы, то ли некие оккультные знания. Не берусь утверждать точно, но, похоже, в нашем городке не бывает ни одного ужасного события, после которого местные не смогли бы процитировать изречение Тамми, предсказавшее его. Старик впадает в беспокойство или возбуждение – можно сказать, просыпается, – когда в воздухе носится смерть!
Услышанное ни в коей мере не уменьшило тревог мистера Маркема. Напротив, пророчество Тамми еще глубже засело в его голове. Из всех книг, прочитанных на эту новую для него тему, больше всего его заинтересовал немецкий трактат доктора Хейнриха фон Ашенберга из Бонна «Der Doppelganger»
[125]. Из него Артур впервые узнал о случаях, когда люди вели двойное существование, причем одна личность никак не соприкасалась с другой, а тело всегда было реальным для одной души и иллюзорным для второй. Нечего и говорить: мистер Маркем понял, что теория фон Ашенберга точно соответствует его собственному случаю. Мимолетное видение своей спины в ночь спасения из зыбучего песка, его собственные следы, исчезающие в этом песке, и отсутствие следов, идущих обратно, пророчество Сафта Тамми о встрече с самим собой и последующей гибели – все это укрепило его в убеждении, что он сам, его собственная персона, является примером доппельгангера. Осознав свою двойную жизнь, Артур предпринял шаги, чтобы доказать самому себе ее существование. С этой целью однажды вечером, прежде чем лечь спать, он написал свое имя мелом на подошвах собственных туфель. В ту ночь ему опять снился зыбучий песок и как он пришел к нему – снился настолько живо, что, проснувшись в рассветной серости, мистер Маркем не мог поверить, что не был там. Он встал, не потревожив сон жены, и посмотрел на подошвы туфель. Надпись мелом осталась целой!
Одевшись, Артур тихо вышел из дома. На этот раз был прилив, поэтому он пересек дюны и вышел на берег далеко от зыбучего песка. И там – к своему ужасу – увидел свои собственные следы, исчезающие в провале!
Артур вернулся домой в полном отчаянии. Казалось невероятным, что он, пожилой коммерсант, проживший долгую жизнь, лишенную особых событий, занимаясь бизнесом в шумном, практичном Лондоне, так запутался в тайнах и кошмарах и обнаружил, что ведет двойственное существование. Он не мог поговорить о своей беде даже с собственной женой, так как хорошо понимал, что она сразу же потребует от него полного отчета обо всех подробностях той, другой жизни, о которой она не знает, и сразу же не только начнет задумываться о супружеской неверности, но и немедленно обвинит мужа во множестве измен. От всех этих мыслей мрачность мистера Маркема лишь нарастала.
