– Ты полное чмо! – изрыгает Нэн, которая никогда не ругается. – Не может быть, что ты мой брат!
Далее творится странное – в глазах у Тима появляется обида. Он жмурится, потом распахивает глаза и зло смотрит на Нэн:
– Прости, сестричка, генофонд тот же. Я ненавидел бы тебя за то, что лучшие гены достались тебе, но тебе от них так хреново, что ненависти нет. Подавись, ими сестричка!
– Вы оба, прекратите! – требую я, как в детстве, когда они катались по траве, царапались, кусались, щипались, не щадя друг друга. Я всегда боялась, что они по-настоящему обидят друг друга. Сейчас, когда в ход пошли слова, стало еще страшнее.
– Пошли работать, Саманта! – отзывается Нэн. – Пока нам есть где.
– Точно! – кричит нам вслед Тим. – Тогда не отнимут крутые форменные шмотки! Есть ради чего, да, Нэн?
Тим кладет панамку на вышку спасателя и гасит об нее окурок.
Глава 19
Пару дней спустя Джейс открывает мне дверцу универсала со словами:
– У меня сюрприз!
После инцидента в водно-теннисном клубе Нэн и Тима я не видела и тайно радуюсь тому, что могу отдохнуть от их проблем.
Когда залезаю в универсал, кроссовки хрустят по мятым страницам журнала, по пустым стаканам «Данкин донатс», по бутылкам «Гаторада» и «Поленд спринг», по неопознаваемым оберткам. Элис и ее «жук» еще не вернулись с работы.
– Для меня сюрприз? – заинтригованно спрашиваю я.
– Ну, и для меня, и для тебя. Хочу тебе кое-что показать.
Звучит пугающе.
– Это часть тела? – уточняю я.
Джейс закатывает глаза:
– Нет, я так резко не действую!
– Ладно, просто проверяю, – смеюсь я. – Показывай.
Мы едем в Мейплвуд, соседний городишко, еще заштатнее, чем Стоуни-Бэй. Джейс тормозит у стоянки с большой красно-бело-синей надписью, гласящей: «Подержанные машины Француза Боба».
– Француза Боба?
– К сожалению, он думает, что Француз Боб звучит особенно круто.
– Ясно. Тогда ты Француз Джейс?
– Oui, oui. Пошли. Хочу узнать, что ты о ней думаешь.
О ней?
Джейс берет меня за руку, помогает выбраться из машины и ведет в глубь стоянки. Здесь целое море машин различной степени неисправности, на лобовых стеклах белые надписи примерно одинакового содержания: «$3999, дешевле некуда!», «Такие больше не делают!», «Урчит, как тигренок!». Мы останавливаемся перед серо-белой машиной с огромным капотом и крошечной кабиной. «Красотка ваша за сущие крохи!»
– «Сущие крохи» значит полторы тысячи баксов, – поясняет Джейс. – Она ведь красотка, да?
В машинах я не разбираюсь, но, увидев горящие глаза Джейса, говорю:
– Умопомрачительная.
– Сейчас, конечно, нет, – смеется Джейс. – Но это же «мустанг» семьдесят третьего года! Представь ее с краской вместо грунтовки. С новыми чехлами, кожаным рулем и…
– Цвета красного яблока в карамели? С ароматизатором в виде игральных костей? – неуверенно уточняю я. – С леопардовыми чехлами?
Джейс качает головой:
– Саманта, кем ты сегодня меня считаешь? Машина будет темно-зеленая. Никаких костей-ароматизаторов. Раз уж мы об этом заговорили, то никаких статуэток гавайских танцовщиц.
– Тогда машина мне очень нравится.
– Вот и отлично. Потому что я могу привести ее в порядок. Машина с откидным верхом, и я просто хотел убедиться… что она тебе нравится. Ну, мне так хотелось. – Джейс хлопает по капоту, слегка наклонив голову. – Я коплю на машину уже четыре года. Да, да, знаю, сейчас нужно копить на колледж, – оправдывается он, словно ждет от меня нравоучительной лекции об ответственном отношении к деньгам. – Но «жук» сейчас постоянно у Элис. Видимо, Брэд отвратительно водит. А мы с тобой не можем вечно встречаться у тебя на крыше. Да и предложение выгодное.
Мое внимание привлекает одна фраза.
– Ты копишь на машину с тринадцати лет?
– А что тут такого?
Улыбка у Джейса такая заразительная, что я, не успев ответить, тоже начинаю улыбаться:
– Не знаю, просто мне казалось, тринадцатилетние мечтают об игровых приставках.
– Джоэл научил меня водить, когда мне было тринадцать. Осенью, на стоянке у пляжа. Так я заболел машинами. Водить по закону я еще не мог, но научился машины чинить. По-твоему, я ненормальный, да? Вижу, ты так думаешь.
– По-хорошему ненормальный, – уверяю я.
– Тогда ладно. Пошли, ma chérie, расплатимся с Французом Бобом.
Боб согласен до пятницы подогнать «мустанг» к дому Гарреттов.
– Где ты будешь ее чинить? – спрашиваю я, усаживаясь в универсал. Вслед за Джейсом, я говорю о «мустанге» в женском роде: машина, она.
– На подъездной дорожке. Джоэл сейчас ездит на работу на велике, так что места хватит. А вот в гараже у нас места нет, если только мама не устроит распродажу, о которой говорит уже лет пять.
Я представляю, как моя мама, подбоченившись, уставится в окно на древнюю машину и раздраженно прошипит: «Сегодня ржавая рухлядь! А что завтра? Пластмассовые фламинго?»
Я сжимаю Джейсону колено, он тут же накрывает мою ладонь своей и улыбается заразительно, как умеет только он. Я чувствую боль, словно оторвала часть души, прежде неприкосновенную. Неожиданно вспоминаю, как Трейси волновалась, что у них с Флипом все слишком серьезно. Прошли какие-то недели, а у нас с Джейсом все тоже серьезней некуда.
* * *
У Джейса график чуть ли не плотнее маминого: магазин стройматериалов, тренировка, подработки – то в велосалоне, то доставка пиломатериалов… Однажды после смены в водно-теннисном клубе я топчусь на крыльце, гадая, стоит ли заглянуть к Гарреттам, когда слышу свист, и вот он, Джейс, идет по нашей подъездной аллее.
Джейс внимательно оглядывает мою куртку с эполетами и глупый костюм с гербом. Я так торопилась сбежать из водно-теннисного клуба, что не потрудилась переодеться.
– Передо мной снова адмирал Саманта!
– Знаю, – отвечаю я. – Везет тебе, носишь что хочешь. – Я показываю на выгоревшие шорты парня и его незаправленную оксфордскую рубашку темно-зеленого цвета.
– Все равно ты выглядишь лучше меня. Когда сегодня вернется твоя мама?
– Поздно. У нее ужин со спонсорами в «Бэй-хаус гриль». – Я закатываю глаза.
– Пошли к нам. За пределами клуба панибратство дозволено?
У Гарреттов, как всегда, жизнь бьет ключом. Миссис Гарретт кормит Пэтси грудью за кухонным столом, параллельно проверяя, запомнил ли Гарри названия узлов, которые учит в морском лагере. Дафф за компьютером. Джордж без рубашки ест печенье с шоколадной крошкой, задумчиво макая его в молоко, и листает «Нэшнл Джеографик для детей». Элис и Энди оживленно спорят у раковины.
