И так далее и тому подобное.
Голос у мамы спокойный, твердый, уверенный. В платье с запахом цвета арбуза, она больше похожа на мою старшую сестру. У миссис Гарретт круги под глазами, она осунулась и пребывает в полной прострации. Я стараюсь поддерживать порядок, но с каждым днем дом Гарреттов все больше превращается в бардак. Пэтси капризничает, Джордж докучает мне, Гарри хулиганит, Дафф и Энди дерутся, как бешеные собаки, Джейс напряжен и вечно замотан, Элис язвит пуще прежнего. У Гарреттов изменилось все, у нас – ничего.
– Хочешь лимонаду? – предлагает мама… – В «Гибсонс гурмэ» на днях привезли лимоны Мейера, и я для разнообразия сделала лимонад из них. По-моему, эта партия самая лучшая. – Мама наполняет мне стакан. Она воплощение расторопности и материнской заботы.
– Мама, прекрати! – шиплю я, усаживаясь на кухонный табурет.
– Знаю, чрезмерная забота тебе не по нутру. Но прошлым и позапрошлым летом, когда я пропадала на работе, ты была с Трейси. Составить таблицу того, что свежее, что заморожено? Нет, ты ведь и так запомнишь? Я вдруг поняла, как тебе одиноко.
– Ты даже не представляешь.
Видимо, мой тон настораживает маму, потому что она замирает, нервно оглядывает меня, но быстро продолжает:
– Вот закончатся выборы, и мы устроим замечательный отпуск. Может, на Карибы отправимся. Про Верджин-Горду я слышала только хорошее.
– Даже не верится! Ты что, в робота превратилась? Как можешь делать вид, что ничего не случилось?
Мама замирает прямо с контейнером, который хотела убрать в морозилку:
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты должна рассказать правду о наезде, – тихо говорю я.
Мама медленно расправляет плечи и впервые за долгое время смотрит мне в глаза, кусая нижнюю губу.
– Он обязательно поправится. – Мама плотно закрывает контейнер крышкой. – Я слежу за новостями. Джек Гарретт довольно молод и в хорошей форме. Сейчас ему тяжеловато, но, по большому счету, ничего страшного не случилось.
Я наклоняюсь вперед – ладони скользят по прохладной гладкой поверхности разделочного стола.
– Как ты можешь так говорить? Сама-то в это веришь? Как… как ничего страшного?! – Я машу рукой, нечаянно задеваю вазу для фруктов из уотерфордского хрусталя.
Ваза летит к стене, со звоном падает на плиточный пол, бьется, лимоны прыгают по всей кухне.
– Это ваза моей бабушки, – строго напоминает мама. – Стой на месте. Я принесу пылесос.
Совершенно невозмутимая, в красивом платье и туфлях на каблуках, мама аккуратно пылесосит кухню, а меня от ее вида трясет. Я соскакиваю с табурета и выключаю пылесос:
– Нельзя просто вычистить и забыть. У Гарреттов нет медицинской страховки. Ты знаешь об этом?
Мама достает мусорное ведро из-под раковины, надевает резиновые перчатки и осторожно собирает крупные осколки в пакет:
– Тут я не виновата.
– Ты виновата в том, что отсутствие страховки стало актуальным. Мистер Гарретт пролежит в больнице несколько месяцев! Потом еще неизвестно, сколько времени уйдет на реабилитацию. Магазин стройматериалов уже едва держится на плаву.
– Я тут ни при чем. Мелкий бизнес зачастую страдает, Саманта. Это очень печально, и, знаешь, на днях я выступала с речью как раз на такую тему…
– С речью выступала? Ты серьезно?!
Мама морщится от моего крика и снова включает пылесос.
Я вырываю провод из розетки:
– Как насчет ответственности за свои поступки, которой ты меня учила? Для тебя это пустой звук?
– Не говори со мной таким тоном, Саманта. Я твоя мать. Я веду себя ответственно, выбирая дело, занимаясь которым, могу принести людям максимум пользы. Гарреттам станет лучше, если я потеряю работу? Если с позором уйду в отставку? Им это не поможет. Что случилось, то случилось.
– Он чуть не умер! А если бы умер? Отец восьмерых детей. Что бы ты сделала тогда?
– Он не умер. Той ночью Клэй позвонил в полицию с таксофона в «Гас-энд-гоу». Случившееся мы не проигнорировали.
– Нет, ты проблему игнорируешь. Именно игнорируешь. Миссис Гарретт беременна. У нее родится еще один ребенок, а мистер Гарретт не сможет работать. Мама, да что с тобой такое?
Мама вырывает у меня шнур пылесоса и сворачивает плотными кольцами:
– Ну вот, пожалуйста! Кто в наше время заводит столько детей? Нельзя иметь такую большую семью, если не можешь себе ее позволить.
– Как Джейсу вернуться в школу этой осенью, если ему приходится заменять отца в магазине?!
– Вот оно! – резко говорит мама. – Клэй не ошибся. Во главе угла твои чувства к этому парню. Все дело в тебе, Саманта.
Я ушам свои не верю.
– Я тут совершенно ни при чем!
Мама складывает руки на груди и смотрит на меня с жалостью:
– Если бы я случайно сбила человека, совершенно тебе не знакомого, ты бы так же себя вела? Просила бы пожертвовать карьерой ради того, что создает кому-то временные трудности?
Я изумленно смотрю на маму:
– Думаю, да. То есть надеюсь. Потому что так правильно.
Мама фыркает так презрительно, что из ее аккуратной прически выбивается несколько прядей.
– Да ладно тебе, Саманта! Легко судить, что правильно, что нет, кода тебе семнадцать и серьезные решения принимать не нужно. Когда есть уверенность, что при любом раскладе о тебе кто-то позаботится и решит твои проблемы. А вот для взрослых существует не только черное и белое, и правильные поступки не снабжены стрелочками-указателями. Что-то случается, и взрослые принимают решения – в этом суть.
– Суть в том, что ты сбила человека и уехала, – начинаю говорить я, но перебивает пронзительная трель маминого сотового.
Мама смотрит на дисплей и говорит:
– Это Клэй. Разговор окончен, Саманта. Что сделано, то сделано. Мы все идем дальше. – Она открывает телефон: – Привет, милый! Нет, я не занята. Конечно, давай я заеду в штаб и заберу.
Мамины каблучки громко цокают по плиточному полу коридора.
В углу кухни остались валяться лимоны и осколки хрустальной вазы.
Сгорбившись на табурете, я прижимаюсь щекой к гранитной столешнице. К разговору с мамой я готовилась несколько дней, анализировала ситуацию, подбирала веские аргументы. Вот я их выложила, но разговора как не бывало – все сказанное смели и убрали с глаз долой.
Той ночью я вылезаю из окна и устраиваюсь на привычном месте. Сколько лет я просидела здесь одна, а сейчас без Джейса все не так и все не то. Но Джейс снова в больнице. В окно кухни видно, как Элис моет посуду. Остальные окна темные. У меня на глазах на подъездную дорожку сворачивает универсал. Я жду, что сейчас миссис Гарретт выберется из салона, но она не вылезает – сидит за рулем и смотрит перед собой. В итоге мне становится невмоготу, и я возвращаюсь к себе в комнату.
