Джейс смотрит на братьев и сестер, потом снова на меня. Его неуверенность понятна. Обстановка у Гарреттов неспокойная – режим питания сбит, все нервничают, – но более-менее нормальная. Не стоит ее накалять шоковыми новостями. Это примерно как влезть в спор супругов Капулетти о том, не переплачивают ли они няне, фразой вроде: «Сейчас нарушим этот тихий быт трагедией вселенского масштаба».
– Привет! – Дверь-ширма открывается, и входит Тим с четырьмя коробками пиццы, двумя упаковками мороженого и синей сумкой, в которой Гарретты носят выручку из своего магазина. – Здравствуй, красотка Элис! Может, наденешь форму и проверишь мне пульс?
– С малышами в игры не играю, – огрызается Элис, даже не обернувшись. Она упорно переворачивает блинчики.
– Ну и напрасно, – смеется Тим. – Мы, малыши, полны энергии и озорства.
Элис не удостаивает его ответом.
Джейс забирает коробки и ставит на стол, шлепая младших по рукам.
– Ребята, подождите, сейчас достану тарелки. Боже! Что получилось с выручкой под конец дня?
– Получилось на удивление круто. – Тим достает из кармана салфетки и раскладывает на столе. – Мы продали щеподробилку, ту громадину, которая стояла в глубине зала и занимала столько места.
– Да ты что! – Джейс достает галлонную упаковку молока и аккуратно разливает по бумажным стаканчикам.
– Типа двух тысяч долларов.
Тим раскладывает куски пиццы по тарелкам и протягивает Даффу, Гарри, Энди и хмурому Джоэлу.
– Привет, детка! Рад видеть тебя здесь. – Тим мне улыбается. – Тут тебе самое место и так далее…
– Мой! – кричит Пэтси, тыча пальчиком в Тима. Тот подходит и ерошит ей редкие волосы. – Видишь, красотка Элис, даже малыши чувствуют мое обаяние. Оно непреодолимо, как сила притяжения или…
– Пися! – кричит Пэтси.
– Или как это. – Тим отцепляет ручку Пэтси, задирающую ему рубашку. – Бедная девочка! Бутылочки терпеть не может. – Он подмигивает Элис: – Ну, что скажешь, красотка Элис? Наденешь форму и проверишь мне рефлексы?
– Тим, прекрати соблазнять мою сестру прямо у нас на кухне! К твоему сведению форма у Элис похожа на зеленую пижаму. Она в ней как пластилиновый человечек Гамби, – объясняет Джейс, убирая молоко в холодильник.
– Есть хочу, но только не пиццу, – мрачно сообщает Дафф. – Теперь она у нас каждый день. Пицца и «Чириоуз» до смерти надоели, а ведь раньше я любил их больше всего на свете.
– А я думал, что классно смотреть телик целыми днями, – признается Гарри. – Но нет, это скучно.
– Я вчера до трех утра смотрела фильмы с Джейком Джилленхолом. Даже те, которые для просмотра с родителями, – вставляет Энди. – Никто не заметил и не велел мне идти спать.
– Мы что, сейчас по очереди будем жаловаться? – спрашивает Джоэл. – Мне говорящую палку принести?
– Вообще-то… – начинает Джейс, но его перебивает стук в дверь.
– Джоэл, ты заказал еду, хотя знал, что я пеку блины? – зло спрашивает Элис.
Джоэл поднимает руки, словно защищаясь от нее:
– Бог свидетель, я хотел. Но не успел, клянусь.
В дверь снова стучат. Дафф идет открывать и впускает… мою маму.
– Я ищу свою дочь. Она здесь? – Мама обводит взглядом сидящих за столом: Пэтси, измазавшую голову маслом, сиропом и томатным соусом; Джорджа без рубашки, но с ручейками сиропа на груди; Гарри, тянущегося за добавкой; Даффа, настроенного весьма воинственно; Энди с заплаканными глазами; Джейса, буквально приросшего к месту.
– Привет, мама!
Мама останавливает взгляд на мне:
– Я думала, что найду тебя здесь. Привет, милая!
– Привет, Грейси! – Тим притаскивает на кухню кресло из гостиной. – Отдохни, распусти волосы, угостись!
Тим бросает взгляд на меня, а Джейс поднимает брови и таращится на маму. Судя по выражению лица, он сбит с толку не меньше, чем у мамы в кабинете.
Коробки с пиццей мама рассматривает, будто следы НЛО в Розуэлле, Нью-Мексико. Она любит пиццу с соусом песто, «сердцами» артишока и креветками. Впрочем, приглашение Тима она принимает:
– Спасибо!
Я смотрю на маму: передо мной не сломленная женщина в шелковом халате и не дерганая хозяйка, предлагавшая Джейсу пиво. Что-то изменилось – такого взгляда я у нее прежде не замечала. Я кошусь на Джейса, он по-прежнему таращится на маму, лицо у него апатичное.
– Так ты мама Сейлор Мун! – с набитым пиццей ртом восклицает Джордж. – Близко мы тебя никогда не видели. Только по телику.
Мама скупо улыбается:
– Как тебя зовут?
Я быстро называю имена. Мама такая напряженная, безупречно аккуратная среди уютного хаоса этой кухни.
– Мам, пойдем домой?
– Нет, – качает головой она. – Я хочу познакомиться с семьей Джейса. Господи, это все вы?
– Кроме папы, потому что он в больничнице, – отвечает Джордж, приближаясь к маме. – Кроме мамы, потому что она отдыхает. Кроме нашего нового малыша, потому что он сидит у мамы в животе и пьет ее кровь.
Мама бледнеет.
– Джордж, ты говоришь ерунду! – Элис закатывает глаза. – Ты спросил, как малыш кушает, и я объяснила. Питательные вещества поступают по пуповине вместе с маминой кровью, поэтому…
– А я знаю, как ребенок попал маме в живот, – заявляет Гарри. – Мне в морском лагере объяснили. Наш папа…
– Хорош! – перебивает Джейс. – Ребята, успокойтесь. – И он снова смотрит на маму, барабаня указательным пальцем по столу.
Тишина. Неловкая. Не говоря о том, что непривычная. Джордж, Гарри, Дафф и Энди расправляются с пиццей. Джоэл расстегнул «инкассаторскую» сумку и раскладывает купюры по достоинству. Тим открыл большую пачку мороженого и ест прямо из нее. Что не ускользает от внимания Элис.
– Ты хоть понимаешь, насколько это негигиенично?
– Извини, я не подумал! – Тим виновато откладывает ложку. – Я подсел на сладкое. Не пью и почти не курю, зато обречен на патологическое ожирение.
Элис даже улыбается:
– Тим, это часть состояния отмены. Ничего необычного. Просто возьми блюдце, ладно?
Тим улыбается ей в ответ.
Снова воцаряется странная тишина, и Элис поворачивается к буфету:
– Вот, возьми.
– Хо-чу мо-ро-же-но-го! – кричит Джордж и лупит ложкой по столу.
Его настроение передается Пэтси – малышка колотит по стульчику.
– Сися! Пися! – кричит она.
Мама хмурится.
– Это ее первые слова, – торопливо объясняю я, потом заливаюсь краской. Почему я оправдываюсь? Неужели стыжусь Пэтси?
– А-а.
