Он знал этих людей. Знал их слабости и сильные стороны. Они трудились, сражались, убивали и истекали кровью рядом с ним. Они с Дорианом сделали невозможное, организовав этих головорезов и преступников в отлаженную как часы машину.
Арджент всегда думал, что он один, а весь мир против него. А тут вокруг лица людей, к которым он бы и сейчас не повернулся спиной в темном переулке, пришедшие сюда и готовые ему помочь.
Бесплатно.
И неважно, из лояльности, страха, карьерных соображений или истинного чувства. Для Арджента это все же кое-то значило.
— Думаю, он потащил ее в катакомбы, — обратился он ко всем, имея в виду постоянно растущую сложную сеть подземных коммуникаций, тянувшихся под городом со времен римлян. — Ходили слухи, что Доршоу прячется там, словно канализационная крыса. Вот почему никогда не находят тела — даже полиция не всегда рискует лезть под землю.
— Это наш епархия, — отозвался кто-то. — Там мы его найдем и спасем мисс Ли Кер. Глазом не успеете моргнуть, как она сюда вернется.
— Сделайте все, чтобы ее спасти. — Арджент открыл ворота и врезался в толпу зевак, которая в страхе перед ним расступилась. — Но Чарлз Доршоу — мой!
Милли много раз в жизни испытывала страх. Изображала страх и ужас на сцене. В свое время спасалась от воображаемых и пары настоящих злодеев. Но Милли поняла, что до этого никогда не ощущала такого жуткого животного страха. Она слышала выражение: обессилеть от страха. Быть парализованной им. И хотя в этих словах была доля истины, ей казалось, что сам Бард не смог бы описать то, что она сейчас чувствовала. Потому что она сильно сомневалась, что это вообще возможно. Страх пронизывал все ее тело. Заставлял бешено колотиться сердце и пульсировал в голове. Ее конечности тряслись так, что она радовалась тому, что висела на сковывающих руки железных цепях, поскольку ноги в любой момент грозили отказать. Желудок переполняла желчь. Рот был сух, и она не могла глотать, настолько распух язык. Где она?
Старинные железные ворота закрывали вход в мрачный каменный подвал с низким, покрытым плесенью потолком. Она слышала, как где-то вдали струилась вода, напоминая скорее барабанящий по булыжной мостовой дождь, но не течение реки. Две лампы шипели короткими фитилями, и Милли уставилась на них, молясь, чтоб они, отгонявшие ее страх в темноту, не погасли. Толстые тяжелые цепи, на которых она висела, крепились на крючья, вбитые в камень и залитые цементом примерно в трех дюймах по обе стороны от ее головы.
Вся обстановка состояла из шаткого деревянного стула и длинного, крепкого стола. Странные бурые пятна на столешнице и ножках подсказывали ей, что в этой комнате убивали людей. Много людей.
И у нее не было сомнений, что она станет следующей.
Это было обиталище демонов. Подземелье, никогда не видевшее солнца и сокрытое от небес. Оказавшиеся тут были брошены на произвол жестокой судьбы.
Милли вспомнилась Андромеда, которую ревнивые богини повелели принести в жертву чудовищу. Где ее Персей? Знает ли Кристофер, что она пропала?
Будет ли он хотя бы искать ее?
Ее цепи скребли о камень, когда она билась в них, пытаясь высвободить запястья из наручников. Конечно, все было тщетно, но она не могла ничего с собой поделать. Воздух казался слишком разреженным, и она задыхалась, ненавидя отчаянные стоны, вылетавшие из горла. Здесь пахло смертью, гнилью, древностью и страхом. На грязном каменном полу толстым слоем лежала каменная пыль.
Как все это произошло? Она искала Якоба с веселым и толковым Мердоком, а потом незнакомый высокий мужчина с темными волосами пырнул Мердока ножом в живот и сладчайшим голосом пригрозил ей, что если она с ним не пойдет, он разрежет на куски ее ребенка.
Разумеется, она согласилась, но он все равно ее ударил, да так сильно, что перед глазами у нее вспыхнули звезды. Она почти не помнила, как он затащил ее под землю.
— Якоб? — хрипло позвала она. — Якоб, ты здесь?
Она ничего не видела в темноте за железными воротами и больше всего боялась, что Якоб где-то там. Испуганный. Один. Или того хуже — не один.
Что, если это чудовище с ним?
Возобновив свою бесплодную борьбу, она снова закричала.
— Отзовитесь! Есть кто? Я тут! Спасите!
Она звала притаившихся в темноте. Другого заложника, возможного спасателя, даже Чарлза Доршоу. Пусть лучше будет с ней, но только не с Якобом. Не тронет ее сына.
Тьма ответила ей ужасной, убийственной тишиной. Она не может так стоять и прислушиваться. Пока она еще дышит, она сделает все, чтобы сбежать. Но пока это… невозможно. Наручники крепко держали ее, камень оставался нерушим, а дверь была в противоположной стене камеры.
«Черт бы все побрал, и провались все в ад».
Ее отчаянный рев эхом разнесся в темноте, а она изо всех сил дергала и дергала цепи. Ничего не помогало, но она продолжала пытаться. Рядом с ней на пол сыпалась пыль. Особенно справа. Что, если удастся вырвать пластину? Камера казалась старой, и здесь наверняка перебывало немало людей, таких же отчаявшихся и так же, как она, боровшихся…
Об этом она старалась не думать.
Подавшись влево, она, насколько могла, прислонилась к стене, изо всех сил дернула цепь. Пыли полетело больше. Воодушевившись, Милли отклонилась вправо, пытаясь потянуть под другим углом. Вместе с каменной пылью полетели куски раствора.
Она приободрилась. Тянула изо всех сил под разными углами, косясь на разбалтывающуюся пластину. Запястья болели, кожа горела. Еще немного, и ей удастся ее вырвать. Продолжая дергать, она сможет освободить руку.
И что потом?
Милли остановилась перевести дыхание и успокоиться. Плоская железная пластина, державшая цепь, могла стать неплохим оружием. И освободи она одну руку, ей удастся освободить и другую.
Затем она подумала о воротах. Увидев цепи, поняла, что они заперты на висячий замок. Перед отъездом в Америку ее брат Ансельм преподал Милли несколько уроков вскрытия замков. Может, у нее получится…
За воротами мелькнула тень. Там кто-то был. Ее Персей? Или чудовище?
И прежде чем в старинном железном замке повернулся ключ, она уже знала ответ. Он пришел к ней сквозь тьму волной абсолютного, маниакального зла.
За ней пришел Чарлз Доршоу.
Зловеще загремели цепи, когда он одну за другой вытаскивал их из-под прутьев решетки, словно каждое звено отсчитывало последние минуты ее жизни. Ворота распахнулись, и в каморку вошел Доршоу.
Он уставился на нее ужасающим взглядом. Ей показалось, смотрел на нее так, как гордый отец на подросшее дитя со странной смесью удовлетворения и предвкушения будущего.
— Мне уже показалось, что ты выскользнула у меня из рук, мисс Ли Кер, — светским тоном проговорил он. — Однако столкнувшись у лорда Терстона с Арджентом, я понял, что ты беззащитна.
