Но Мак понимал: Уилкинс никогда не узнает об этом. Никто не узнает, и это вполне его устраивало.
Фреда скоро придет – как обычно, шумно ворвется в офис. И Мак поспешил к столу, набрал нью-йоркский номер, оставленный Марти Розенбергом. Когда ответила его секретарша, повесил трубку и улыбнулся. Посмотрел свое расписание на сегодня – сплошной мрак, под стать погоде. Один новый развод на 14.30, еще один, уже в процессе, – на 16.30. Список минимум из пятнадцати телефонных звонков, которые следовало сделать, но не хотелось. Папки с еще одним тухлым делом о поддельной доверенности пылились в забвении. Он схватил пальто и выскользнул через заднюю дверь.
Ездил Мак на маленьком «БМВ» с пробегом сто шестьдесят тысяч миль. Срок договора об аренде на машину истекал через пять месяцев, и он уже начал задумываться о том, на чем ездить дальше. Поскольку в среде юристов, пусть даже их дела шли из рук вон плохо, было принято ездить на автомобилях представительского класса, он уже начал поиски нового, но делал это осторожно. Жена в любом случае не одобрит, какую бы машину он ни выбрал, а ссориться с ней как раз сейчас не хотелось.
Его излюбленный дневной маршрут пролегал до универсама «Паркерс кантри». Находился он в восьми милях к югу от города, в небольшом поселке, где Мака никто не знал. Он купил пластиковую упаковку из шести ярко-зеленых бутылок – импортное пиво, хорошее, вполне достойное, чтобы отметить удачный день, – и продолжил путь к югу по узким боковым дорогам, где практически не было движения. Мак ехал и слушал, как Джимми Баффет поет о плавании под парусом, о том, как пьет ром и ведет жизнь, о которой Мак когда-то мечтал. Летом, перед тем как поступить в юридический колледж, он провел две недели на Гавайях, где занимался дайвингом. То было первое его путешествие, и он мечтал повторить его. Шли годы, и он полностью погрузился в рутину, связанную с работой; брак приносил все меньше радости, и он все чаще слушал Баффета. Он бы и сам мог вести такую беззаботную жизнь – ходить по морям на паруснике. Он был готов к этому.
Голос Марти до сих пор звучал в ушах. Мак мог повторить весь разговор с ним, слово в слово. И он говорил сам с собой, а потом начал подпевать Баффету.
Это его звездный час, его шанс, возможность начать жизнь заново. Мак мысленно повторял, что это не сон, что деньги уже почти у него в кармане. Он подсчитывал прибыль, потом пересчитывал ее снова и снова.
Пошел снег, крупные хлопья падали на землю и тут же таяли. Даже призрачная возможность, что выпадет дюйм или два снега, будоражила город, и он знал, что, как только на землю начали опускаться редкие снежинки, детишки в школах с надеждой бросились к окнам – а вдруг отменят занятия, распустят всех по домам, играть? Наверное, жена звонит сейчас в контору с просьбой забрать девочек. После третьей банки он заснул.
Он пропустил встречу, назначенную на 14.30, и это его ничуть не волновало. Пропустил и еще одну – на 16.30. Оставив одну банку на обратную дорогу, примерно в четверть шестого вошел через заднюю дверь в офис и мгновенно столкнулся лицом к лицу с взволнованной секретаршей.
– Где ты был?! – воскликнула Фреда.
– Да так, решил прокатиться, – ответил он. Снял пальто, повесил в холле. Она прошла за ним в кабинет, уперев руки в бока, – ну в точности как жена. – Ты сорвал две встречи – с Мейденами и Гарнерами, и они далеко не в восторге. И еще от тебя разит как от пивзавода!
– Но ведь пиво и делают на пивзаводе, разве не так?
– Полагаю, что да. Короче, ты только что прошляпил гонорар в тысячу долларов!
– И что с того? – Он упал в кресло, сбив со стола несколько папок.
– Как это «что с того»? Нам позарез нужны деньги. Не в том ты положении, чтобы отталкивать клиентов. В прошлом месяце едва свели концы с концами с накладными расходами, в этом месяце дела идут еще хуже. – Голос пронзительный, визгливый, скандальный – видно, злоба накапливалась в ней несколько часов. – У меня на столе целая куча счетов. А в банке – ни цента. А в другом банке ждут не дождутся, когда ты начнешь выплачивать по кредиту, который решил взять неизвестно для чего.
– Ты сколько уже здесь работаешь, а, Фреда?
– Пять лет.
– Достаточно долго. Так что собирай вещи и проваливай. Быстро!
Она так и ахнула. Закрыла рот руками. Потом опустила их и с трудом выдавила:
– Ты что же, меня увольняешь?..
– Нет. Просто сокращаю расходы. Стараюсь сэкономить.
Она быстро оправилась и рассмеялась – коротко, нервно.
– А кто же тогда будет подходить к телефону, печатать, оплачивать счета, приводить в порядок документы, нянчиться с клиентами и прикрывать тебя, а?
– Никто.
– Да ты просто пьян, Мак.
– Пьян, но не слишком.
– Тебе без меня не выжить.
– Прошу тебя, пожалуйста, просто уйди. Не хочу вести эти бесполезные споры.
– Ты потеряешь все! – завопила она.
– Уже потерял.
– А теперь теряешь еще и последний разум!
– И это тоже. Пожалуйста!..
Она вылетела из кабинета. Мак водрузил ноги на стол. Он слышал, как Фреда стучит ящиками стола и мечется в соседней комнате. Длилось это минут десять. Потом она снова ворвалась в кабинет и крикнула:
– Паршивый сукин сын, вот ты кто!
– Понял вас. Всего хорошего.
Дверь за ней с грохотом захлопнулась, и воцарилась благословенная тишина. Первый шаг был сделан.
Через час Мак снова вышел из конторы. На улице было темно и холодно, снег прекратился. Маку страшно хотелось пить, а вот домой совсем не хотелось. И меньше всего хотелось, чтобы кто-то увидел его в одном из трех баров в центре Клэнтона.
Мотель «Ривьера» находился на восточной окраине города, рядом с дорогой на Мемфис. Дряхлое строение в стиле 1950-х, с крохотными номерами. Некоторые можно было снять на час. Небольшое кафе, тесный холл с креслами и диваном. Мак уселся за стойку бара и заказал пива. Из музыкального автомата лилась музыка в стиле кантри. Над ним на стене висел снимок баскетбольной команды колледжа. Посетители – по большей части небогатые путешественники и утомленные жизнью мужчины из местных, всем далеко за пятьдесят. Мак не узнавал никого, кроме бармена, тот давно здесь работал, а вот имя его вылетело из головы. Что и неудивительно, ведь Мака никак нельзя было назвать завсегдатаем «Ривьеры».
Он попросил сигару. Раскурил ее, глотнул пива и через несколько минут достал из кармана небольшой блокнот и начал что-то записывать. Чтобы скрыть финансовые неудачи от жены, он организовал свою фирму как общество с ограниченной ответственностью, или ООО, что страшно раздражало его коллег-юристов. Мак был единственным владельцем, и большая часть долгов была записана здесь. Кредит в двадцать пять тысяч долларов был взят шесть лет назад, и тут не отмечалось ни малейшей тенденции к уменьшению; две кредитные карты от фирмы, одна на его имя, другая на фирму. Некогда верхний предел там составлял десять тысяч долларов, деньги на них таяли, но карты пока действовали, поскольку использовались для мелких расходов. Ну и еще обычные офисные долги за оборудование. Статус ООО позволял заложить офисное здание, что Мак и сделал восемь лет назад, несмотря на яростные возражения жены, и получил тогда сто двадцать тысяч долларов. В месяц приходилось выплачивать по тысяче четыреста долларов – существенная нагрузка на семейный бюджет. Положение ничуть не облегчал тот факт, что помещения на втором этаже пустовали. Некогда Мак лелеял надежду, что будет сдавать эти площади, если выкупит здание.
