– Просто ужасно!..
– А все этот Спёрлок.
Тут она меня прогнала – надо было готовить завтрак.
Два дня спустя я дал Лайлу Спёрлоку вместо снотворного пустышку. Примерно через час снова заглянул к нему в палату, убедился, что сосед его крепко спит, и вручил похотливому старику два журнала «Плейбой». Подобные издания в «Тихой гавани» не запрещаются, но мисс Уилма Дрел и другие представители администрации предпочитали держать их при себе, чтобы исключить все риски. Алкоголь здесь был запрещен. Разрешалось играть в карты и бинго, но только не на деньги. Несколько оставшихся в живых курильщиков должны были выходить на улицу, чтобы подымить. А уж порнография была и вовсе немыслима.
– Только чтобы никто больше их не видел, – шепнул я Лайлу, и тот схватил журналы, точно голодающий еду.
– Спасибо, – со всей искренностью произнес он.
Я включил ночник на тумбочке старика, похлопал по плечу и сказал:
– Развлекайтесь. – «Полный вперед, старина!» Лайл Спёрлок тотчас превратился в самого преданного моего поклонника и обожателя.
А файл, который я завел на него, становился все толще. Как выяснилось, Лайл находился в «Тихой гавани» вот уже одиннадцать лет. После смерти его третьей жены семья решила, что заботиться о нем больше не в силах, вот и поместила в дом престарелых, где, согласно записям в журнале посетителей, его почти никто не навещал. За последние полгода лишь дочь заезжала два раза, из Джексона. Она была замужем за застройщиком торгового центра, человеком, судя по всему, весьма богатым. Еще у мистера Спёрлока имелся сын. Он проживал в Форт-Уорте, занимался грузовыми железнодорожными перевозками и отца видеть не желал. Не писал ему писем, не посылал открыток к праздникам, если, конечно, верить записям в журнале регистрации почты. Большую часть своей жизни мистер Лайл Спёрлок руководил небольшой компанией по сбыту электроэнергии в Клэнтоне, и накопить на старость ему удалось совсем немного. Однако третья его жена, которая сама прежде два раза побывала замужем, унаследовала шестьсот сорок акров земли в Теннесси, когда в возрасте девяноста восьми лет скончался ее отец. Копия ее завещания была заверена в округе Полк десять лет назад. И мистер Лайл Спёрлок со временем унаследовал эти земли. Был шанс, причем немаленький, что обоим его отпрыскам об этом ничего не известно.
Понадобились долгие часы самых тщательных изысканий, чтобы обнаружить все эти ценнейшие сведения, эти самородки в толще кадастровых документов. Многие мои поиски заканчивались ничем, но когда внезапно раскрываешь такой секрет, испытываешь неподдельную радость.
Сегодня у меня выходной, и мисс Руби настояла, чтобы мы пошли съесть по чизбургеру. Машина у нее была «кадиллак»-седан 1972 года выпуска, длиной в полквартала, ядовито-красного цвета, в ней свободно могли разместиться восемь пассажиров. Я сел за руль, она на всем пути болтала, потягивала свой «Джимми», свесив в окно руку с зажженной сигаретой. Когда пересаживаешься из «жука» в «кадиллак», ощущение такое, будто ведешь автобус. Машина с трудом вписалась в узенький рукав, ведущий к окошку раздачи, предназначенный для куда более мелких и маневренных автомобилей, – дань минимализму. Но я все же умудрился втиснуться, и мы затарились бургерами, картошкой фри и колой. Мисс Руби настояла на том, что надо съесть все сразу и немедленно, и я был рад доставить ей это невинное удовольствие.
Опрокинув несколько раз по маленькой и запив коктейлем из колы и все того же «Джимми», я узнал, что у моей хозяйки никогда не было детей. Было несколько мужей, но все они ее бросили, уж не говоря о брате, сестре, кузене и племяннице. И она ужасно, отчаянно одинока.
Если верить Розель, работавшей на кухне, мисс Руби на протяжении двадцати или около того лет управляла единственным борделем в округе Форд. Узнав, где и у кого я поселился, повариха пришла в ужас, точно в доме мисс Руби кишмя кишели злые духи. «Негоже молодому белому парню жить в таком месте, – проворчала она. Сама Розель посещала церковь раза четыре на неделе. – Тебе лучше убраться оттуда, и поскорее, – предупредила она. – Там сатана из каждой щелки смотрит».
Не думаю, что то было делом рук сатаны, но часа через три после обеда, когда я уже начал засыпать, потолок вдруг задрожал. Были и другие звуки – настойчивые, все убыстряющиеся, обреченные привести к обоюдному удовольствию. И еще – поскрипывание, такой звук производит подпрыгивающий корпус дешевой металлической кровати. Затем – мощный удовлетворенный выдох победившего героя. Первый акт эпической драмы подошел к концу.
Час спустя поскрипывание возобновилось, кровать снова стала подпрыгивать. На этот раз герой был или крупнее, или же действовал более грубо и решительно. А она – кем бы там ни была – вдруг обрела голос, причем довольно громкий и выразительный, и я с любопытством и все нарастающим сексуальным возбуждением прислушивался, как эти двое продолжали свои игры, отбросив все предрассудки и осторожность, даже не думая о том, что их может кто-то услышать. В конце они практически орали во все горло, и мне страшно хотелось зааплодировать. Потом они затихли. И я – тоже. Закрыл глаза и заснул.
Примерно через час или около того наша трудолюбивая девушка начала все сначала, по третьему заходу. Была пятница, и я вдруг понял, что наступила моя первая пятница в этом доме. Поскольку у меня накопилось много сверхурочных, мисс Уилма Дрел милостиво разрешила не являться на дежурство сегодня. Нет, никогда больше не повторю эту ошибку. Я ждал и не мог дождаться, когда расскажу Розель, что мисс Руби вовсе не удалилась на покой, не перестала исполнять роль мамочки при борделе, что ее старенький хлипкий домик до сих пор используется в этих целях и что сатана, обитающий там, действительно жив и здоров.
Проснувшись в субботу довольно поздно, я пошел на площадь, заглянул в кафе, купил бутерброды с колбасой и принес их домой, мисс Руби. Она отворила мне дверь в махровом халате, волосы встрепаны, космы так и торчат в разные стороны, глаза красные и опухшие. Расположились мы на кухне. Она сварила кофе, совершенно мерзкую бурду из зерен, которую покупала по почтовому каталогу, и я в очередной раз отказался от виски.
– Вчера тут было шумновато, – заметил я.
– Быть такого не может. – Она откусила бутерброд.
– Кто живет в квартире наверху?
– Никого. Она пустует.
– Но вчера ночью не пустовала. Кто-то занимался сексом и жутко шумел.
– О, да это, наверное, Тамми. Одна из моих девочек.
– И много у вас таких девочек?
– Не много. Вот раньше была отличная команда.
– Слышал, здесь раньше был бордель.
– О да, – подтвердила она с гордой улыбкой. – Лет пятнадцать – двадцать назад у меня была дюжина горячих девочек, и мы ублажали всех больших людей Клэнтона – политиков, шерифа, банкиров и адвокатов. На четвертом этаже клиенты играли в покер. Каждая девочка работала в своей комнате. Хорошие были времена. – Она мечтательно разглядывала стену, точно видела там картины из славного прошлого.
