– А что, все люди в Калифорнии вот так едят?
– Нет. Но вегетарианцев много.
– Но вы же небось не на одних овощах выросли?
– Давайте не будем обсуждать, как я рос, Эмпория. Мое детство можно назвать сущим кошмаром.
Она накрывала на стол три раза в день, время выбирал он сам, и они подолгу засиживались за едой. Адриан знал: для него очень важно правильное полноценное питание – и старался есть сколько мог. Однако прошло уже две недели, а он все продолжал терять вес.
Как-то раз во время ленча позвонил священник. К телефону, висевшему на стене в кухне, как всегда, подошла Эмпория. Адриану, конечно, тоже разрешалось пользоваться телефоном, но делал он это крайне редко. В Клэнтоне звонить ему было просто некому. Он никогда не звонил родным, а они не звонили ему. Оставалось несколько друзей в Сан-Франциско, но слышать их голоса ему не хотелось.
– Добрый день, ваше преподобие, – ответила Эмпория, затем зашла за угол и протянула шнур, на сколько хватало длины. Говорили они недолго, и Эмпория, уже собираясь повесить трубку, сказала: – Ладно. Значит, увидимся в три.
– Как поживает его преподобие? – осведомился Адриан.
– Думаю, прекрасно.
– Он что, придет к нам в три?
– Нет. Я зайду в церковь. Он хочет со мной о чем-то поговорить.
– Интересно, о чем это?
– Больно уж любопытным вы стали в последнее время.
– Послушайте, Эмпория, я живу здесь вот уже две недели. И прекрасно понимаю, что совать нос в чужие дела неприлично. Но ведь это же почти невежливо – хоть немного не полюбопытствовать. К тому же геи более болтливые, чем нормальные люди. Вы это знали?
– Сроду о таком не слыхивала.
– Но это так. Доказанный факт. Так почему бы его преподобию не зайти самому? Ведь в том и состоит его работа – звонить прихожанам, навещать паству, знакомиться с новоприбывшими, разве не так? Я видел его три дня назад, он стоял на крыльце и беседовал с Дорис и Германом. И все время оглядывался на наш домик, точно опасался, что может подхватить заразу. Ведь вам он тоже не нравится, верно?
– Второй нравится больше.
– Мне тоже. И я не пойду с вами в церковь, Эмпория, так что не просите.
– Всего два раза и просила.
– Да, и я сказал: спасибо, не надо. Очень мило с вашей стороны, но я не имел и не имею намерения идти в эту церковь, равно как и в какую-либо другую. Не уверен, что мне там будут рады.
Она промолчала.
– Знаете, накануне ночью мне снился сон. Идет служба в церкви, белой церкви, здесь, в Клэнтоне. Ну, одна из тех служб, когда люди падают, катаются по проходам, теряют сознание, хор во всю глотку поет «Соберемся мы у реки», а священник за алтарем умоляет всех грешников выйти, покаяться и получить прощение. Ну, вам знакома эта картина.
– Да у нас каждое воскресенье так.
– И тут я вхожу в дверь, одетый во все белое, и выгляжу еще хуже, чем сейчас. Ну и иду по проходу к священнику. У него на лице написан такой ужас, что словами не выразить. Хор замолкает на полуслове. Все точно окаменели, а я продолжаю идти по проходу, долго-долго. И тут кто-то кричит: «Это он! Тот самый парень со СПИДом!» А все остальные как заорут: «Бегите! Бегите!» И тут начинается сущий ад. Паническое бегство. Матери хватают детей. Я продолжаю идти по проходу. Мужчины выпрыгивают из окон. А я все иду. И огромные женщины из хора в золотых одеяниях падают на свои толстые задницы и тоже пытаются выбраться из храма. А я иду к священнику и вот наконец подхожу, протягиваю ему руку. Но он не двигается. И молчит. Церковь опустела, не слышно ни звука. – Адриан отпил глоток чаю, вытер вспотевший лоб.
– А дальше что? Что было дальше?
– Не знаю. Я проснулся. А потом долго смеялся. Сны бывают такими реальными. Наверное, и грешники тоже все разбежались.
– В Библии по-другому сказано.
– Спасибо, Эмпория. И за обед спасибо. А теперь мне надо прилечь.
В три часа дня Эмпория встретилась с преподобным Байлером в кабинете при церкви. Встреча в таком месте всегда предполагает неприятности, и после обычного обмена любезностями преподобный сразу перешел к делу:
– Говорят, будто вас видели в винном магазине Вилли Рея.
Но Эмпория была готова к этому вопросу, так что сразу ответила:
– Мне стукнуло семьдесят пять. Я на целых тридцать лет старше вас, и если мне надо купить лекарство для друга, спрашивать никого не буду. Иду и покупаю.
– Лекарство?
– Да, так он это называет. А я обещала его родным следить за приемом лекарств.
– Называйте это как хотите, Эмпория, но людей старшего возраста расстроил этот факт. Одну из наших уважаемых пожилых дам видят в винном магазине. Какой пример вы подаете молодежи?
– Я сделала то, что должны была.
– Поговаривают, будто вы приглашали его помолиться с нами.
«Спасибо тебе, Дорис», – подумала Эмпория, но произносить этого вслух не стала. Дорис была единственным человеком, кому она рассказала, что звала Адриана в церковь.
– Я каждого приглашаю помолиться вместе с нами, преподобный. Ведь именно этого вы хотите. Так записано в Библии.
– Ну, тут несколько другое…
– Не беспокойтесь. Он не придет.
– Слава Богу. Возмездие за грехи – это смерть, Эмпория. Молодой человек расплачивается за свои грехи.
– Да, расплачивается.
– Ну а вам ничто не угрожает, Эмпория? Болезнь быстро распространяется по стране, по всему миру. Она чрезвычайно заразна, и если уж быть до конца откровенным, община очень о вас беспокоится. Почему вы пошли на такой риск? Зачем это вам? Совсем на вас не похоже.
– Медсестра сказала, что мне ничто не грозит. Я содержу его в чистоте, он сыт и спокоен, даю лекарства, стираю его вещи в резиновых перчатках. Вирус передается через секс и кровь, того и другого мы избегаем. – Она улыбнулась. Священник – нет.
Он выложил руки на стол, сложив ладони, – жестом, исполненным благочестия. Лицо сохраняло самое суровое выражение.
– Кое-кто из прихожан вас просто боится.
Эмпория ожидала чего угодно, но только не этого, а потом, когда до нее дошел смысл этих слов, лишилась дара речи.
– Ну подумайте сами. Вы прикасаетесь к тем же вещам, что и он. Дышите одним воздухом, едите одну и ту же еду, пьете ту же воду и чай, и бог еще знает что еще. Вы стираете его одежду, нижнее и постельное белье, пусть даже в резиновых перчатках. Неужели один этот факт не говорит о том, насколько опасен вирус, а, Эмпория? А потом вы несете микробы сюда, в Божью обитель.
– Я не заразна, ваше преподобие. Точно знаю.
– Может, и так, но со стороны виднее. И ваши братья и сестры считают, что вы просто сошли с ума, раз согласились на такое. И они боятся.
