– Да. Он плачет и жалуется на молотки. А еще говорит о разном. В том числе и о том, что ты встречался с Уитфордом.
Я буркнул:
– В Риерте просто не бывает тайн. Особенно если их знает наркоман. Именно поэтому ты пришла ко мне?
– Не хочешь мне рассказать, что происходит? Раз уж Уитфорд не желает распространяться о ваших совместных делах.
– Ты уже и с ним успела побеседовать?
Она развела руками:
– Из бреда Юэна я поняла, что ты помешал его планам. Уитфорд опасный человек, и я должна была убедиться, что он помнит мою просьбу насчет тебя.
– Твое беспокойство приятно. И да. Он помнит. Видишь же, со мной ничего не случилось, и твой богатый знакомый не оторвал мне ни рук, ни ног. Очень любезно со стороны первого заместителя министра вод.
– Не сомневалась, что со временем ты узнаешь о нем все, что можно. Он не стал делиться со мной подробностями, но предупредил насчет тебя.
Я вздохнул:
– Чертов ублюдок решил тебе рассказать мою страшную тайну про ингениум? Он, кстати, в курсе о тебе?
– Про меня он не знает, и я этому очень рада. Кроме ингениума он назвал и другую твою тайну, что ты работаешь на Королевскую службу и твои цели могут быть совсем иными, чем я рассчитываю.
Старина Уитфорд умеет изящно забивать клинья в нужные места. В этом ему не откажешь.
– Просто скажи правду, – попросила она.
– И ты поверишь?
– Тебе – поверю, – твердо ответила Мюр.
– Не имею никакого отношения к шпионам Королевства.
– Хорошо. Впрочем, меня бы не смутило, если бы служил Ее Величеству. Уитфорд ничего не рассказал, так что мне пришлось вернуться к Кроуфорду и просто слушать.
Я сделал себе мысленную зарубку – никогда не посвящать в важные дела людей, сидящих на сером порошке. Раньше не замечал, что Юэн под кайфом настолько словоохотливый.
Впереди показалась пристань – серая, грубо сколоченная конструкция, сваи которой почти исчезли под поднявшейся водой.
– Что он еще разболтал?
– Ты ищешь Кражовски, и наш общий богатый знакомый пообещал тебе ответы.
– Я удивлен, что вы их не узнали. При таком-то своем человеке в Министерстве вод.
– Все очень просто. У нас с ним разные цели, и они лишь изредка пересекаются. Но есть дела, в которые мы не будем его посвящать, как и просить об услугах.
– Потому, что, сунув руку в пасть крокодилу, можно потерять и голову?
– Всегда знала, что ты очень наблюдательный. Иногда быть обязанным некоторым людям – серьезная ответственность. К тому же у него не было причин нам помогать.
Я прищурился:
– Даже если бы попросила мисс Бэрд?
– Но я бы не попросила. – Ей было неприятно говорить о нашем общем «друге». – Не после того, как узнала, что Кражовски обокрал Хенстриджа. Ради него я не стала бы залезать в долги к Уитфорду. И, как видишь, оказалась права. Ты так очаровал нашего аристократа, что все узнал и без моих умоляющих глаз. И теперь я жду, что поделишься информацией со мной.
Если честно, в моих планах не было посвящать ее в свои дела. Но, зная Мюр, я примерно понимал, чего от нее ждать, если я отправлю ее прочь. У нее останется лишь один вариант – те самые «умоляющие глаза» и Уилбур Уитфорд. Тот, чтобы заработать себе очки, уступит, он ведь не дурак ломаться из-за такой ерунды. Я же не горел желанием, чтобы девушка была чем-то обязана «крокодилу». Да и вообще находилась с ним рядом.
И дело не в ревности, как может кто-то подумать. Отнюдь.
Просто я знаю людей, подобных ему, встречал таких и на фронте, и в Хервингемме, так что могу предугадать последствия близкого общения с данным типом. Такие уничтожают всех, кто подходит к ним слишком близко, потому что их интересуют лишь собственные выгоды. А тьма, что они источают, пожирает любого.
– По словам Уитфорда, Кражовски забрал Брайс.
– Ого! – Она посмотрела на меня одним глазом, сказав с задумчивостью: – Если, конечно, это правда.
– Мне приходится опираться на свое чутье. А оно говорит, что такой расклад возможен, ведь Брайс легко мог быть в курсе того, чем занимался Хенстридж. И даже больше – Брайс все это знает, потому что Кражовски сотрудничает с ним.
– Смелая версия.
– В смысле нереальная? А ты подумай. Нам часто кажется – не может быть, этот человек не такой, – но люди нередко способны на гнусные поступки. В том числе и работать на врагов своих друзей, если цена подходящая. Так что я не стал бы исключать предательства. Хотя есть и еще одна версия…
– Говори уже. – Она нахмурилась, догадавшись, что я не стремлюсь озвучивать неприятные для нее вещи.
– Либо кто-то донес Брайсу на Кражовски.
– Кто? – Ее голос сел на пару тонов, потому что Мюр была неглупой девочкой и легко складывала два и два.
– Кто-то из тех, кто знал о том, что Кражовски украл у Хенстриджа. А он, насколько я помню, сообщил об этом лишь двум людям: Вилли и его помощнику из Йевена. Как его там? Вильгельм, кажется. Мы встречались в вашем логове.
Девушка гневно тряхнула головой:
– Они не могли! Я уверена.
– Хорошо, – покладисто согласился я. – Не они. Но, возможно, кто-то из ваших. Кто еще знает?
– Я выясню это. Насчет Брайса…
– Да?
– Я хочу попасть к нему в дом.
– Надо полагать, чтобы отправить его в ад?
Она нахмурилась:
– Ты считаешь меня каким-то чудовищем. Хенстридж рассказывал, что у себя в доме Брайс хранит бумаги, касающиеся плакальщиков. Все исследования, описания, их возможности и способности, тесты. Хенстридж мечтал о том, чтобы увидеть эти записи.
– Хенстридж мертв, – напомнил я. – Атынеученый. К чему они тебе?
– Мы столкнулись с этой тварью недавно, помнишь? Она живучая и смертельно опасная. Нам повезло его уничтожить. А что, если в тех документах есть что-то полезное для нас? Мы узнаем их слабые стороны, сможем противостоять на равных? Плакальщики стерегут дукса, и, пока они с ним, никто ничего не сможет сделать. Ни я, ни Вилли, ни твои «аристократы, военные и промышленники».
– Они охраняли и прежнего дукса, – возразил я. – Сама видишь, к чему это привело.
– Мерген нашел рычаги влияния на них. Теперь мы должны поступить точно так же. Ты заинтересован в поисках Кражовски, а я – исследований. Давай объединим усилия.
– Хм…
– Нет, погоди. Просто подумай над моим предложением. А пока ты размышляешь, мы отправимся на праздник?
– Хорошо.
– Хорошо? – Для нее мое согласие принять участие в карнавале звучало очень неожиданно. – Ну… Здорово! Тогда встретимся завтра, в шесть вечера, в Бурсе. Четвертая линия, дом двенадцать.
