Он опять не спорил:
– Нас всех она тревожит время от времени. Диана вас не обманула, но с тех пор как она сделала дубликат, прошло время, и я поменял сейф. Ключи слишком ненадежны.
– Вы ждали меня, Иоахим.
– Скорее предполагал, что вы нанесете визит, – признал ученый. – Пришли убить меня, Элизабет?
Она замешкалась с ответом, повела взглядом, но из-за выплюнутых перьев больше не видела меня. Наконец приняла решение:
– Нет. Если не дадите мне веского повода.
– Хорошо. – Его губы тронула улыбка. – Что вы ожидали найти там?
– Ответы.
– Ответы? – Брайс выглядел удивленным. – Никто не доверяет ответы бумаге, девочка моя. Слишком велики риски. Внутри сейфа лишь деньги. Проверьте, если желаете. Один влево, девять вправо, ноль вправо, три влево, один, восемь, шесть, ноль вправо.
– Девятнадцатое число месяца ветров тысяча восемьсот шестидесятого года, – тихо произнесла девушка, и ствол автомата чуть приподнялся, целясь мужчине в центр лба.
Но Брайс сохранил хладнокровие и кивнул печально:
– Дата рождения Мюреол.
– Не смейте даже называть имя моей матери! – с ненавистью произнесла девушка. – Она доверяла вам, покровительствовала вам, дружила с вами. Вы были крестным ее детей и предали ее! Всех нас!
У владельца дома дернулся уголок рта, это единственное, что выдало его напряжение, но сказал он мягко, понимая, что ступил на тонкий лед, дал ей этот самый «веский повод»:
– Это неправда, Элизабет. Я не участвовал в свержении вашего отца, и уж полковник Веллтон должен был вам об этом сказать. – Брайс прищурился и улыбнулся, все поняв по ее лицу. – Но не сказал. Что же. Понимаю Вилли.
– Вы поддерживаете Мергена, служите ему.
– Я служу науке. Тому, на что потратил свою жизнь и силы. Да, мои методы жестоки, и я признаю это, но без них нельзя ускорить прогресс. В противном случае еще несколько поколений станут топтаться на рубеже конца прошлого века, лишь нанося больше вреда себе и окружающему миру. Я же хочу как можно быстрее преодолеть этот досадный процесс эволюции человечества и вывести технологию на новый уровень.
– «Досадный»? – Она точно ослышалась. – «Город без контаги» убил тысячи…
– И спас десятки тысяч, – последовал хладнокровный ответ. – Если бы вы побывали в Старой Академии, то поняли бы меня, Элизабет. В мире живут миллионы людей, мотория – дьявол, которого мы создали, и он уничтожит многих, не только в Риерте, если не шагнуть за грань непознанного, не подчинить его, поставив окончательную точку.
– И ради этой грани вы готовы убивать даже детей, Иоахим.
Я, как и она, вспомнил тех, кого мы нашли в подвалах «Сладкого королевства». Брайс не ответил ничего, и это было мудро с его стороны, не позволять «Астре» выплюнуть пули, хотя и так понятно, что дети для него такие же цифры в статистике, всего лишь меньшее зло, которое не жалко поселить в своем сердце ради грядущего светлого будущего.
Некоторые не понимают, что даже маленькое зло убивает всякую возможность порождать свет и тянет тебя в глубокую тьму.
– Я для вас враг, Элизабет?
– Конечно.
– Печально это слышать.
Девушка подошла к сейфу:
– Пожалуйста, оставайтесь на стуле.
Она использовала код, который он назвал, открыла массивную дверь, широким движением сгребла с темных полок все, что находилось внутри ящика, сбросив на пол. Улов был не очень густым для столь необычных грабителей, как мы. Несколько пачек банкнот и перевязанные красной бечевкой ценные бумаги «Мотории Риерты».
– Вы ищите что-то конкретное, Элизабет? Кроме своих ответов? Вещественное? Я прав? – Брайс с некоторым сожалением посмотрел на бокал с коньяком и облизал нижнюю губу. Ему чертовски хотелось выпить.
– Что вы сделали с Кражовски, Иоахим? Убили его?
– Вот к чему вы ведете, – протянул ученый. – Ищете плод переосмысления идей Белджи, которые у него украл Хенстридж, и я, признаться, удивлен, что вы в курсе этого проекта.
– Хенстридж ничего не крал.
Брайс вяло махнул рукой, мол, «не смешите меня».
– Вы молоды, а молодости свойственно ошибаться в людях. Баллантайн был безумцем, Белджи сломленным жизнью бедолагой, а старина Хенстридж всегда оставался лжецом и вором, пускай это не отменяет его таланта.
– И, стоит полагать, вы самый лучший из них?
– Нет. Я – худший. Этого у меня не отнять, девочка моя, – он хлопнул ладонью себя по колену. – Но это не значит, что у остальных не было недостатков. Хенстридж сдал Белджи искирам во время оккупации Риерты, сам забрал все его наработки. О, не трудитесь говорить, что это ложь. Можете не верить, но это правда.
– И вы знали об этом.
– Конечно.
– Но не забрали проект себе.
– Признаюсь честно, лучше Джейсона Хенстриджа в создании мутантов разбирался лишь Баллантайн. Моя область знаний лежит чуть в иной плоскости и отбирать у моего коллеги то, в чем бы я продвинулся куда меньше, совершенно нерациональное решение. Я предоставил моему бывшему соратнику возможность вести изыскания, лишь отправил Кражовски извещать меня о продвижении его проекта.
Ну, что, собственно говоря, и следовало доказать. Меня посещало предположение, что Кражовски работает не на одного хозяина. И вот оно подтвердилось.
– Вы помогаете Мергену, а Кражовски никогда…
– Да-да, – очень устало произнес Брайс. – У него иная политическая позиция, дукс должен быть свергнут, власть передана в руки народа и прочие фантастические вещи. Политические взгляды ничуть не мешают его аппетитам.
– Деньги? – с брезгливым недоверием спросила Мюр.
– В конечном счете все упирается в деньги, которые прекрасный эквивалент власти, славы, богатства, независимости, возможности продвинуть революцию. Я не интересовался, на что он хочет потратить свою часть заработка. Мы заключили с ним соглашение – я получаю готовый проект, а Кражовски акции «Мотории Риерты» и долю с патента. Его такое предложение устроило, и мы долго и плодотворно сотрудничали, несмотря на различие во взглядах, но, кажется, вы это и так знаете.
– Он отдал вам проект, который украл у Хенстриджа, когда тот решил работать с искирами?
– После того как я вытащил его из тюрьмы. Отдал.
– А теперь, надо полагать, Кражовски закопан где-то в вашем парке.
На лице Брайса появилось неприкрытое отвращение:
– Элизабет, не стоит всех судить по полковнику Веллтону. Я не имею привычки закапывать трупы, тем более рядом с жильем. Он сейчас в моей лаборатории, работает вместе со мной над тем же проектом. Жив и здоров. Вас так заботит его судьба?
– Совсем не заботит, если честно. Где прибор?
