– Процентов пять, надо полагать. Слишком маленький, чтобы я стал рисковать. Хочу лишь сказать, что для вас эти исследования бесполезны, Элизабет. Второй ящик моего стола.
Она открыла его и вытащила длинный узкий прямоугольник черного цвета, чем-то похожий на сломанную линейку.
– Что это?
– Ключ. Лаборатория – ненадежное место. Любой работник может украсть то, что украдено уже не раз. Книжный магазин «Апостроф» в Светляках, улица Оборотного канала. Наверху сдаются конторы, под номером четыре уже давно снята на подставное лицо. Я храню там все вместе с дневником Хенстриджа и своими исследованиями.
Мюр с сомнением посмотрела на Брайса, просчитывая, не врет ли он ей.
– Все равно слишком легко. В чем подвох, Иоахим?
– Это знак моего расположения к вам, Элизабет. Оливковая ветвь, если оперировать аналогиями из прошлых веков. Я не враг вам, и мне нужна ваша помощь, чтобы понять работы Баллантайна.
– Разберете меня, как куклу?
– Ну что вы цепляетесь к словам? Я изучу вас, если вы разрешите. Исследую кровь, посмотрю в микроскопы, проведу несколько тестов, которые не причинят вам вреда, но, возможно, помогут мне лучше понять, что делал коллега. Я обещаю вам мое полное содействие, поддержку и, если представится случай, буду первым, кто поможет вам вернуть наследство вашего отца. Вы или Артур вновь станете правителями Риерты и сможете отомстить Мергену за то, что он сделал с вашими родителями.
Она неспешно убрала ключ в свою сумку:
– Заманчиво.
– Вы согласны?
– Ответьте мне на вопрос, Иоахим. Диана Дайсон жива?
Его лицо окаменело:
– Как я уже говорил, не имею привычки убивать людей.
– Вы – нет. Но тот плакальщик, что преследовал меня. Он ведь получил такой приказ? Хенстридж говорил, вы не терпите предательства и, судя по слухам, с момента праздника бедняжку никто не видел.
– Надеюсь, что с ней все хорошо. Я тут ни при чем.
– А плакальщик? Он всегда вас сопровождает? Вы ценны для Мергена, и вам положена куда лучшая охрана, чем та, что сидит на первом этаже. Он сейчас здесь?
Я мягким шагом отступил к стене, чувствуя ее спиной, понимая, что скрип половицы был не случайным. Мой взгляд метался по всей той же мрачной, пустынной комнате, в которой пряталось чудовище.
– Вам нечего бояться, Элизабет, – теперь тон Брайса стал точно таким, как бывает у дрессировщика лошадей, который опасается напугать уже встревоженное животное. – Если бы я хотел, чтобы вам причинили какой-то вред, я бы давно отдал надлежащий приказ.
– Где он?
– А ваш друг? Тот, что пробудил пламя на пристани Дайсонов. Ждет снаружи? Интересный объект.
– Мне кажется, Иоахим, что все люди для вас лишь объекты и экспонаты. Где он?
– Я надеюсь на ваш разум и на то, что вы не станете применять свои способности, не оценив последствия. – Брайс сухо щелкнул двумя пальцами, и прямо за ним появился плакальщик.
С «плаща» словно стекало призрачное масло, исчезающее, стоило субстанции попасть на свет. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу.
– Дочь греха. – Человек-птица не был похож на того, кого я хорошенько поджарил в ночь Праздника Звезд. Низкорослый и куда более коренастый.
– Почему? Почему вы меня так называете?
– Вы и ваш брат были первыми в Риерте, кто выжил с внедренным ингениумом, Элизабет. – Ученый смотрел с печалью. – Баллантайн делал записи своих исследований, наблюдений, писал научную работу, пускай ваш отец и запретил ее публикацию из соображений государственной безопасности. Ему как-то надо было обозначить вас, и он назвал вас Объектами Сын и Дочь греха. И не спрашивайте меня о мотивах, побудивших его к этому.
– Я ухожу.
– Вам не справиться с ним, – попытался убедить ее Брайс.
– Я уже убила одного такого, как он.
– Однорукого, – шелестящим голосом отозвался плакальщик. – У меня две руки, дочь греха.
– Убью и тебя, если будет надо. Вы не всесильны, что бы кто ни говорил.
– Элизабет, Элизабет, – опечалился ученый. – Вы похожи не только на свою мать, но и на отца. Он тоже был слишком упрям и часто не желал слушать разумных доводов. Думаю, вам надо остыть. Иногда женщины просто не понимают, в чем их благо, и совершают то, о чем им приходится позже жалеть. У меня есть чудесная гостевая комната, там будет комфортно.
– Простите, Иоахим. Не уверена, что комфорт рядом с вами вообще возможен. Не пытайтесь меня остановить.
– Сожалею, но вы слишком ценны для меня, – ответил тот, и я вздрогнул, когда раздался тихий «чпок», так не похожий на выстрел, а Мюр вскрикнула.
Не знаю, где этот ублюдок прятал пистолет, но среагировал я сразу, и «Астра» с глушителем противными щелчками опустошила весь магазин. Тридцать две экспансивные пули, выпущенные с расстояния в шесть ярдов, смели этих двоих, точно удар кувалды.
Я сбросил пустой магазин, перезарядил, вдыхая запах пороха, большим пальцем левой руки активировал рычажок затворной задержки.
Брайс с развороченной грудью сполз со стула и походил на решето, заливая дорогой ковер кровью. Плакальщик пытался подняться, упирался в пол ногами, но они плохо его слушались, дергались, словно у птицы, которой отрубили голову.
Когда пытаешься убить гадину, с этим главное не затягивать и не откладывать на потом. Мне очень хотелось подойти к скрючившейся от боли Мюр, но я понимал, что подобная ошибка может грозить смертью, если создание Хенстриджа придет в себя.
Еще один магазин я опустошил практически в упор, снеся ему башку и весь, с пяток до макушки, измаравшись чужой кровью, мелкими осколками костей и мозговым веществом.
– Он мертв? – Мюр выдернула из плеча дротик. – Сукин сын! Всадил мне «Якорь». Я без ингениума.
Она не видела меня, протянула руку, точно слепая, и я коснулся ее пальцев, потянул из кабинета. Но девушка задержалась на мгновение, вглядываясь в мертвое лицо Брайса.
– Я ведь просила просто отпустить меня.
Я потащил ее за собой, здраво полагая, что нет никакого смысла беседовать с трупом. В коридорах было все так же темно, мне приходилось держать ее за руку, чтобы она не теряла меня.
– Слышали? – раздалось откуда-то снизу.
– Да? Мебель, кажется, перевернулась. Старик буянит?
– Не похоже на него. Что-то не так. Проверь. Быстро!
– Да, лейтенант.
Застучали ботинки по ступеням, и я бедром толкнул Мюр в сторону, к темным занавескам. Охранник, поднявшийся с первого этажа, пробежал мимо нас. Идти прежней дорогой, через зал с людьми больше нельзя, и мы побежали по верхнему этажу в поисках второй лестницы.
