– Я хочу оставаться человеком. Даже на войне. Так что просто отойди с дороги, и мы не будем ругаться и терять время.
Я не послушался, и ее голос сел, став бесцветным:
– Не будь как те, кто это сделал. Ты ведь понимаешь, что все равно меня не остановишь? Даже если унесешь, я вернусь.
Я мягко оттолкнул ее прочь:
– Выйди. Незачем разлетаться на части сразу двоим.
– Нет. Это мое решение.
Больше я не спорил, подхватил ее, перекинул через плечо, вынес в коридор, поставил там как оловянного солдатика и, вернувшись на кухню, закрыл за собой изрешеченную пулями дверь, беззвучно ругаясь не на нее, а на себя, что иду на поводу ее упрямства.
Рывком распахнул шкаф, сгреб Обжору, радостного тем, что наконец-то его вызволили, даже не посмотрел на тень, нырнувшую под тряпку, которой была накрыта кухарка, вернулся к Мюр и сунул спасенного ей в руки.
– Спасибо, – тихо сказала она мне.
При выходе мы нос к носу столкнулись с тремя жандармами. Пожалуй, они удивились сильнее, чем мы. Явно не ожидали наткнуться на злого на весь свет типа с автоматом наперевес и девчонку с котенком на руках.
Сержант и два рядовых наставили на нас карабины, и мы секунд десять изучали друг друга, не решаясь стрелять. Вне всякого сомнения, они узнали меня точно так же, как я их.
На скуле у сержанта Фрэнка так и остался шрам – след от рукоятки моего «Стука», когда я ему вмазал в момент нашего знакомства возле Железного гиганта. Тут же присутствовал Демпси, парень, обожающий швыряться ручными бомбами под ноги своим товарищам, и еще один… не помню его имени, тощий тип, потерявший в том бою каску.
– Фрэнк, – сказал я, – какая встреча.
– Итан. – Сержант поколебался и опустил оружие.
Я шагнул так, чтобы закрыть Мюр, тоже убрал «Астру», видя, что оба солдата, переглянувшись, перестали целиться мне в грудь.
– Думал, на острове никого нет.
– Нас прислали проверить дом. Только что прибыли. Сегодня мы все еще на одной стороне? – спросил Фрэнк.
– Надеюсь. Мы просто спасаем котенка. Негоже ему тут одному оставаться.
Все трое уставились на Капитана Обжору, единственного, кто не в состоянии был оценить всю опасность ситуации.
– Ага, – бесцветным голосом сказал сержант, конечно же не поверив мне.
– За тобой долг, Фрэнк, – напомнил я ему его же обещание.
Он еще раз посмотрел на зверя, затем на Мюр, запоминая ее лицо.
– Демпси, – позвал он солдата, не спуская с нас глаз.
– Сэр?
– Ты кого-нибудь нашел на первом этаже?
– Нет, сэр. Здесь, как все и считали, пусто. – Парень быстро соображал.
– Тогда проверь с Карчером второй этаж.
– Уверен, это отличная идея, сэр. – И они вместе со вторым жандармом ушли.
Фрэнк достал из кармана штанов латунный портсигар, взял одну из папирос, задумчиво постучал ею о крышку:
– Надо покурить. Через три минуты я уже не стану закрывать глаза на некоторые вещи. Да и другие, те, кто сейчас демонтируют печатный станок, могут вернуться. Мисс, советую вам увезти питомца до того момента, как здесь появится лейтенант.
Я указал Мюр на дверь.
– Лучше уходить без мотора, – сказал мне он в спину.
– Теперь за мной долг.
– Надеюсь, что отдавать не придется.
– Там два тела. Не оставляйте их здесь.
– Прослежу.
Метель теперь могла только радовать – она скрывала нас от чужих глаз.
– Что это было? – Мюр, кажется, не верила, что мы обошлись без стрельбы. – То самое боевое братство, о котором ты так часто говоришь?
– Просто удача, – признался я. – И хорошие люди. Иногда они встречаются на нашем пути.
Газеты с последними новостями появились во второй половине дня, когда мы вернулись в город, бросив лодку среди таких же ничем не примечательных посудин в районе Горохового Супа, сильно пострадавшего от наводнения. Прежде чем уйти, я накрыл ее брезентом, спрятав под ним оружие и емкость с моторией, питавшей двигатель.
Мюр купила свежий выпуск у продавца, окруженного целой толпой желающих, пока мы ждали речной трамвай на пронизывающем ветру.
– Все как мы и думали? – Девушка читать не стала, сразу отдала газету мне и сейчас выглядела подавленной.
– Новый министр вод продемонстрировал эффективность своей работы, меньше чем за сутки обнаружив и уничтожив террористов, которые прошлым вечером убили наследника. Уничтожено больше восьмидесяти преступников…
– Ложь, – тихо сказала Мюр. – Никогда их столько не было.
– Это газета, Мюр, а не Королевская энциклопедия. В газете не всегда важны факты, особенно если она служит государству. Двенадцать человек, в том числе и глава террористической ячейки, полковник Уильям Веллтон, приближенный прежнего дукса, опасный преступник, которого все давно считали мертвым, захвачены и арестованы. На предварительном допросе Веллтон признал, что именно он является самым разыскиваемым террористом Риерты – так называемым Хлестом.
Она не поверила моим словам, покосилась на буквы:
– Зачем Вилли это делает? Берет на себя всю вину?
– Договоренность с Уитфордом, возможно.
– Какие могут быть договоренности с этим ублюдком?!
– Поймать Хлеста дорогого стоит. Министру это выгодно. А Вилли мог согласиться, если ему пообещали что-то. Например, не трогать остальных пленников. Или же… понимаешь, – я понизил голос, наклонившись к ней, – возможно, министр вод не желает связывать Хлеста с Артуром, потому что если потянуть за подобную ниточку, то довольно быстро она приведет к тебе. Вилли это тоже важно, защитить свою подопечную, и будь я на его месте, то заключил бы такое соглашение.
Она хмуро шагнула в прибывший речной трамвай, заплатив за меня и за себя, села у входа, рядом с открытой дверью, когда паровая лодка, покачиваясь, начала отходить от пристани, направляясь по тридцать четвертому маршруту, в сторону Оборотного канала.
– Что-нибудь еще пишут?
– Ни слова про Айана и других уцелевших.
– Они радуются, – сказала Мюр, указав на других пассажиров, обсуждавших случившееся. – А всего лишь несколько лет назад поддерживали Хлеста. Но теперь его ненавидят.
– Ненавидят того, кто убил сына дукса, парня, который ни в чем не был виноват. Ненавидят ненастоящего Хлеста.
– Увы. Это для нас с тобой они два разных человека. Вил-ли только что перечеркнул все, что сделал Артур. Все хорошее, за что его уважали люди! Даже если твоя теория верна и он спасал меня, пойдя на сделку… лучше бы всего этого никогда не было. Я просила его. Умоляла ничего не делать, даже во благо мне! И теперь платится невообразимая цена.
