В том числе и господа из посольства Империи. А это был мой шанс все исправить.
– Если я передумаю, как мне с тобой связаться?
Маклиди не удивился, что я так быстро поменял решение, и протянул мне карточку. Бюро путешествий. Забавно. Я-то считал, что такие люди, как сержант SWS, могут отправлять только в одном направлении – в могилу.
Маклиди был прав, мой костюм после целых суток приключений выглядел довольно непривлекательно для любого мало-мальски приличного человека. Даже тень, сейчас шнырявшая за окном по пустым цветочным горшкам, считала мой вид неподобающим.
Современное общество диктует определенные правила поведения, так что пришлось нагреть воды, побриться и сменить одежду. Свежая майка, сорочка, галстук, штаны, подтяжки, жилетка, шерстяной пуловер, пиджак. По пальто пришлось пройтись щеткой, кепка выглядела вполне нормально и за ночь не успела пострадать.
Когда я вышел на улицу, уже стемнело, но до ночи было все еще очень далеко. Время сейчас дорого стоило, куда дороже денег, так что я не скупился, нанял катер – посудину более быструю, чем обычная лодка или водный трамвай, еще и приплатил, чтобы меня домчали до нужного места в самые кратчайшие сроки.
Черепашья Кладка, улица, знаменитая букмекерскими конторами, барами и пабами для простонародья, окруженная со всех сторон доходными домами, казалась мрачным окном в преисподнюю, в которой из-за нерасторопности чертей погасли почти все костры.
Редкое пламя из угольных корзин давало на стены отблески света. Они были вкуса алавитского апельсина, и люди, точно тени грешников, появлялись в моем поле зрения, чтобы тут же исчезнуть. Короче, темно, как в заброшенном подвале, – окна всех заведений закрыты плотными ставнями так, что не проникало и полоски света, а тусклые огоньки в фонарях под вывесками едва давали возможность прочитать буквы.
Я остановил свой выбор на «Великом спящем», пабе в узком проулке. С тяжелой дверью, которую следовало давить плечом, чтобы открыть. Внутри было шумно, душно, играла скрипка, и электрический свет экономили настолько, что две слабые лампочки горели только возле барной стойки. Весь остальной квадратный зал освещали по старинке – свечами и масляными лампами (последние в целях безопасности были не на столах, а закреплены на стенах, подальше от драк и пьяных работяг).
Мужики здесь расслаблялись под пиво и виски, и, как и во многих пабах, контингент был постоянным, все друг друга знали, так что новое лицо (то есть я) привлекло к себе внимание. Эдакий классический rub-a-dub-dub
41, где в девять вечера нальют стаут, в десять поставят фингал под глазом, в одиннадцать угостят виски с предложением дружбы после хорошей драки, а в двенадцать выкинут в сточную канаву из-за того, что ты начал швыряться стульями.
Двое, наблюдавшие за игрой в дартс, совершенно трезвые, подошли ко мне, когда я еще не добрался до продавца
42.
– Не видели тебя здесь. По делам? – Тощий тип в котелке смотрел на меня с любопытством, но без какого-либо негатива.
– Отдохнуть.
Нейтральный ответ его не очень устроил, и он, почесав нос, сказал:
– Здесь собираются активисты профсоюза. Пойми меня правильно, если ты штрейкбрехер
43, то просто уйди мирно, пока все не началось. В противном случае ребята распалятся и…
– Я по делам Старухи.
Они точно палки проглотили от этой новости.
– Извини. Приятного вечера.
Разведчики вернулись к своим, а я сказал человеку за стойкой, как раз выставившему на нее несколько тарелок с горячими йевенскими шницелями:
– Скажи, что Итан Хеллмонк ищет встречи с Капитаном.
Он кивнул мне на высокий стул, унес тарелки в сторону гомонящей компании, рассеянно вытирая пальцы фартуком, вернулся:
– У нас тут пьют.
– Устричный стаут.
Он до краев наполнил огромную кружку, так что пушистая шапка пены вздулась, накренилась и, не удержавшись, дорожками вкуса сахара и желудя потекла по холодным стеклянным стенкам.
Про меня забыли. Хозяин уходил, возвращался, выполнял заказы, уносил подносы с полными кружками стаута и эля, возвращался с пустыми, складывая их на тележку, которую, стоило ей заполниться, помощник увозил на кухню. Скрипка пела, замолкала, опять начинала уже знакомую мелодию, но в уютном зале это совсем никого не напрягало.
Мое пиво закончилось, и продавец, такой же невозмутимый и холодно-равнодушный, как прежде, поставил передо мной полную кружку. Отказываться я не стал, впрочем, как и налегать. Спустя какое-то время сходил прогуляться во внутреннее помещение паба, где накурено было похлеще, чем в основном зале, а когда вернулся, скрипка молчала и люди уже не гомонили в полную силу. На соседнем с моим стуле восседал господин в костюме и пальто вкуса черники со сливками. Шляпа точно такого же вкуса лежала на стойке, которую расторопный хозяин протер от всех капель (чего он не делал весь последний час).
Теперь продавец крутился в отдалении, не желая никоим образом находиться поблизости от нас и слышать возможный разговор.
Мы с этим господином уже однажды встречались. В здании старой таможни, где он возлежал на диване, охраняя покой Капитана. Все то же худое, умное лицо, выдающиеся усы и начищенные до блеска штиблеты, к которым, казалось, опасается приставать уличная грязь.
Он чуть склонил голову, когда я сел рядом, но не произнес ни слова приветствия, просто дал понять, что узнал меня. Осторожно поднял указательный палец левой руки, и продавец, едва не рухнув от торопливости, бросился к нам.
– Граппы.
– Э-э-э, – замялся хозяин и снова вытер руки об фартук.
– Это паб. Простой выбор – пиво, виски и джин. Еще есть настойка Клеверного графства, если предпочитаешь картошку. Никакой виноградной водки здесь нет, – сказал я ему.
– E poi tutti in Regno si meravigliano perché nessuno può sopportare le loro tradizione noiosi. Perché le diffusero anche nelle loro colonie precedenti
44.
Смысла я не понял, ну кроме того, что он недоволен и является уроженцем Ордена Марка.
– Ничего не надо. Обойдусь, – отказался телохранитель Капитана. – Пошли.
– За счет заведения, – сказал мне продавец, но я оставил ему деньги. Это люди Старухи пусть не платят, если не хотят.
