Как я говорил уже не раз, дукс был не лишенным здравомыслия человеком.
Потому что я потребую.
В хижине на воде у меня было достаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать и решить, как следует поступить.
Когда я только узнал, что Мюр выходит замуж за этого мерзавца, то испытал некое разочарование. И не только оттого, что она так и не поняла: с некоторыми людьми нельзя договориться. Невозможно надеяться на выполнение сделки после произошедшего на острове Вилли – и в этом она не захотела услышать меня, оставаясь все той же романтичной революционеркой, видевшей даже в плохих людях нечто хорошее.
Да, девчонка должна была стать взрослее и перерасти это. Как выросла из своего обожания к Вилли, отказавшись пойти с ним убивать того, кого она считала непричастным к этой войне и мести. Полковник виноват сам – он нарушил ее моральные принципы. Девушка была против, а он пытался руководить ею, как полезной пешкой. Не собирался слушать того, кого сам называл будущей правительницей Риерты. И сделал все, чтобы оказаться на эшафоте. Но она… будем честны, она не помогла ему, попытавшись приспособиться под ту ситуацию, которую выстроил для нее Уитфорд, взяв в заложники Айана. И в какой-то момент я начал задумываться о том, что и она, возможно, видит свою выгоду, ищет ее, способна ради нее забыть о своих товарищах, перешагнуть через них, идя к своей, личной, цели – получить власть.
Мюр допускала слишком много ошибок, и я ничего не мог с этим поделать. Она хотела поступать так, как поступила бы умная и хладнокровная королева.
Вот это и вызвало мое разочарование.
Лишь позже, размышляя над всем произошедшим, я понял, насколько все же сильна была ее вера в людей. В Риерту. И ее преданность тем, кого она могла бы назвать своими подданными. Обычно мы мало верим в моральные качества правителей. Мы считаем, что государства построены на обмане, коррупции, сговоре власти с преступными группировками и ее умении закрывать глаза на все тяготы обычных людей, на их поломанные жизни и даже, откровенно, на их массовую смерть. Для нас властители – это лишь череда сменяющих друг друга жестоких людей, борющихся только за то, чтобы физически уничтожить предшественника. Поэтому тяжело представить себе, что кто-то из этих властных фигур вдруг станет ставить окружающих людей выше себя, выше своих интересов. Мюр пыталась хоть что-то изменить, сделать город лучше. И могла бы быть достойным правителем.
Куда более чем «обычным».
Почему я говорю об этом так уверенно?
Потому что она не бросила меня.
До этого все ее слова отчасти были для меня лишь революционными лозунгами. Она всегда знала, что за ее спиной стоит поддержка. Многих людей, профессионалов. Что у нее есть тайный козырь – ингениум. Игра была опасной, не спорю, но мне казалось, что с ее стороны это и правда недопонимание. Не жизнь с умением видеть (и учитывать) ее разные стороны – а лишь игра.
Но произошедшее во дворце дукса доказало мне, что я ошибался.
У нее был кодекс. Той старой аристократии, которой уже почти не осталось, и у меня не сразу получилось его понять. Обычные люди привыкли к правилу – всегда стоять «за своих». Какими бы те ни были: плохими, хорошими, честными или совсем нет. Мюр следовала более сложной системе взаимоотношений. Я бы назвал ее «аристократической» честностью. Она принимала сторону лишь тех, в кого она верила и кому действительно желала помочь. Тех, кто не использовал ее доверие в своих интересах, уничтожая интересы других людей.
Да, она стремилась получить власть. Но не ради власти.
Хотел бы я знать, как бы развились события – уйди она из дворца, обвини Уитфорда в попытке убийства (уже, конечно, оказавшись подальше, например, на территории Королевства, или Республики, или… Империи).
Впрочем, вряд ли бы она пошла на шаг, который мог привести к войне с ее народом.
Оставались пути тайного свержения очередного дукса, она бы получила поддержку, уверен в этом… Или… если бы ничего не получилось, оставалась просто жизнь где-то в другой стране, под другим именем, пускай и с постоянной угрозой, что Уитфорд разыскивает ее, чтобы убить.
Но вся эта история была бы уже без меня. И я никогда бы не увидел, как сложились события.
Впрочем, как не увижу и теперь.
Потому что этого будущего – нет у Мюр.
Уитфорд отобрал у нее эту возможность. Лишил шанса новой жизни Риерту. Всех ее граждан.
И вот этот его шаг достоин того, чтобы потребовать с него расплаты. Я хочу убить его не за то, что он забрал у мира красивую девчонку, которая была мне симпатична. А потому, что он лишил мир множества новых хороших возможностей.
Впрочем… все равно в моем поступке слишком много личного, которое гораздо сильнее блага для миллионов. Для Итана Шелби, к сожалению, приземленные цели не менее важны.
Я живу по правилам простых людей. И я готов до конца стоять за своих. Мюр же могла прыгнуть сама, уйти, оставив меня. Но она предпочла спасать человека, который помогал и доверился ей. Не струсила. Не сбежала. Сделала то, что (в моей системе ценностей) сделал бы каждый командир для своих солдат. Она не лгала, когда говорила, что будет защищать любого из своих подданных. И защищала меня.
Девчонка меня спасла.
А я сделаю то, что делает каждый солдат для своего командира.
Уж точно я после такого не стал бы дальше влачить свой век, зная, что мог кое-что изменить, но ни хрена не сделал. Так что сегодня у меня есть хорошая возможность забрать у Риерты очередного дукса.
И я собираюсь ею воспользоваться.
Весь берег хорошо освещался, и ни одна лодка не прибыла бы незамеченной. Пристань, которую я когда-то сжег, давно отстроили заново, а вот павильон из стекла так и не восстановили, поставив вместо него укрепленный жандармский пост, выглядевший здесь совершенно уродливой конструкцией.
Прожектор ударил в лицо, и я поморщился, отвернувшись, когда мощный луч скользнул по мне, отправляясь дальше, заливая светом деревья и кустарники, склоны холмов и самые темные и дальние уголки леса, до которых мог дотянуться.
Вокруг было много людей. Они ходили вдоль берега, по пристани, дежурили возле тяжелого спаренного пулемета с массивным бронещитком. На воде пришвартовался знакомый мне катер Уитфорда, а чуть поодаль, жандармский, с револьверной пушкой. Это скоростное чудовище везде сопровождало посудину дукса, обеспечивая надежную охрану.
Мимо прошел патруль с псом йевенской породы – приземистым и мощным, водящим носом из стороны в сторону. Я был от них ярдах в шести, но благодаря перьям Вороненка зверь меня не почуял.
Мы оказались здесь вдвоем. Я и тень, кравшаяся следом, не отпускавшая меня ни на миг вот уже несколько суток. Она все так же заставляла меня ежиться, особенно когда оказывалась слишком близко и я начинал различать (или думать, что различаю) слова, которые та говорит мне.
Тень, порожденная моим ингениумом, жаждала чужой смерти. Огня. Запаха обугленного мяса. Она хотела жить. Ощутить свободу, которой я ее лишал долгие годы – и наброситься на любого, чтобы больше никогда-никогда не прятаться. Теперь ей казалось, что такой момент наступает, но я собирался испортить ее ожидания.
