— Ничего, поместитесь как-нибудь, — заверили нас. — Зеленка — хорошая лошадка, она и четверых пассажиров довезет.
— Зеленка? — удивленно переспросила я. — Она же рыжая вроде?
— Рыжая, — согласился диспетчер. — Но мы на нашей планете всех стараемся называть так, чтобы с зеленым цветом было связано.
Я припомнила, что самого диспетчера начальник звал Вириди. Интересно, это имя тоже имело какое-то отношение к зелени?
— Ладно, раньше сядешь, раньше выйдешь, — прервал док наши филологические изыскания.
— Тише едешь, дальше будешь, — нравоучительно поправил выделенный нам сопровождающий.
— На каждой планете свои пословицы. — Брэн пресек на корню очередную потенциальную дискуссию. — Как управляют-то этой штукой? — поинтересовался он у водителя и покосился на лошадь. «Штука», в свою очередь, не без интереса косилась на врача. — Так сказать, где у нее кнопка?
— Кнопки нет, — укоризненно откликнулся Вириди.
А вот лошадь смотрела на дока без малейших признаков укоризны. По-моему, ей, наоборот, было весело.
— Жаль, — показательно вздохнул врач. — Я бы и некоторым людям приделал кнопку, чтобы их можно было выключить в случае необходимости.
— Давайте приступим к делу, — раздраженно оборвал его капитан. — В каком направлении нам ехать — или идти, если повозка все-таки развалится?
«Повозка», вот как это называется! А еще есть, кажется, слово «телега». Все это встречалось исключительно в старых классических книгах. Вроде и «коляска» имела значение, близкое к «карете». Правда, до кареты представленная нашим взорам коробка на колесиках явно не дотягивала. Либо я что-то не поняла в прочитанной литературе. А вот водитель лошади назывался, если не ошибаюсь, «кучером».
Пока я предавалась воспоминаниям, диспетчер худо-бедно объяснил мужчинам, что к чему, и отступил в сторонку, давая нам возможность устроиться самостоятельно.
— Так как мы тут разместимся? — нахмурилась я.
— Двое на сиденье, двое, кто полегче, у них на коленях, — ответил Уолкс.
Я подозрительно к нему присмотрелась, но на сей раз лицо доктора сохраняло серьезное выражение без намека на привычную иронию.
— Чур, я еду с Брэном! — оживилась Гайка.
— Не смею возражать даме.
Док по-джентльменски склонил перед механиком голову, после чего, не потрудившись открыть дверцу, просто перемахнул через бортик «коляски».
— В таком случае Сэм поедет на коленях у кэпа, — объявила она, довольно мне подмигнув.
— А… почему? — пробормотала я растерянно.
— Я точно вешу больше, — отозвался Макнэлл, запрыгнув в повозку так же, как док. — Садиться наоборот смысла не имеет.
Уолкс усмехнулся, распахивая дверь для Гайки. Я поджала губы.
— В чем проблема?
Капитан, похоже, и правда не понимал в чем.
— Мне это как-то не нравится.
Черт знает что! Мужчина, сидящий на коленях у мужчины? Я, конечно, не мужчина, но они же об этом не знают! Макнэлл, во всяком случае, не знает. И Гайка тоже. Да и потом, даже если рассматривать меня как женщину, все это тем более как-то… неоднозначно.
— Не нравится — иди пешком, — посоветовал капитан, как мне показалось, несколько раздраженно.
Я бросила на него сердитый взгляд, но, не видя особого выбора, резко выдохнула.
— Ладно.
Не припомню, чтобы я когда-нибудь раньше сидела на коленях у мужчины — или вообще у кого-либо на коленях, не считая, конечно, моих родителей. Я ерзала, одергивала сама себя, нервничала, снова начинала ерзать… Расположившейся по соседству Гайке было куда как комфортнее. Она о чем-то весело переговаривалась с доком, не забывая при этом с интересом глазеть по сторонам.
Посмотреть было на что: зеленая планета оказалась воистину зеленой. Трава, полевые цветы, деревья, кустарники, а иногда — выглядывающие из-за них звери. Ни одного флаера над головой, ни одного металлического столба, даже домов пока не было видно. Никаких признаков цивилизации, не считая дорожки, по которой мы сейчас ехали и которая не подошла бы для транспортного средства, превышающего размерами нашу «коляску».
Вид был прекрасен, а вот езда — не слишком удобной. Коробку на колесах ощутимо трясло, мы чувствовали каждую неровность, каждый корень, высовывавшийся из-под земли на нашем пути. Сама земля казалась неестественно близкой, поскольку я привыкла смотреть на нее если не из флаера, то хотя бы с высоты собственного роста. И в довершение всего — колени Макнэлла. Спокойствия это точно не добавляло.
Подпрыгнув на очередной колдобине, я выругалась и для надежности ухватилась за дверцу. Капитан обвил мою талию рукой. Я застыла, на пару мгновений перекрыв чистому воздуху планеты Грин доступ в мои легкие. Конечно, Макнэлл не имел в виду ничего предосудительного, движимый исключительно стремлением меня обезопасить. Беда в том, что в моей реакции предосудительного было много. Близость, то невероятное чувство защищенности, которое дарило его прикосновение, даже тепло его ладони, ощущавшееся сквозь рубашку, — все это слегка кружило голову. Впрочем, я постаралась убедить себя, будто речь идет о легкой гипероксии, как-никак воздух этой планеты сильно отличался от новоземского.
Неспешно продвигавшаяся по дороге кобыла приподняла хвост и, не замедляя шага, справила естественную природную надобность. Гайка сморщила носик, но это не помешало ей обернуться, чтобы бросить взгляд на продукт лошадиной жизнедеятельности.
— Ну вот, а говорили, что у них чистая планета! — возмутился врач.
Следы человеческого присутствия в этом царстве природы стали обнаруживаться лишь спустя несколько часов. Это было по-своему логично, поскольку близость космопорта представляла потенциальную опасность для населения. Первым делом мы увидели не дома, а поля. Разобраться со временем года в чрезвычайно мягком климате Грина — не зря же противники технологий именно эту планету избрали для своих целей — было сложно, но высокие налитые колосья говорили о том, что сбор урожая не за горами. По другую сторону дороги росли все больше ореховые и фруктовые деревья. А затем мы добрались и до деревень.
Назвать городами населенные пункты, состоявшие из одноэтажных и довольно-таки хлипких сооружений, у меня язык не поворачивался. В лучшем случае дома были деревянными, в худшем и вовсе напоминали палатки. Видимо, климат делал подобные условия проживания сносными, а за непродолжительное время пребывания на планете переселенцы еще просто не успели обзавестись более внушительными зданиями. В особенности учитывая ограничения, которые накладывали на них законы Грина. Строить, не используя ни машины, ни компьютеры, ни электрические приборы, значительно сложнее.
Пожалуй, сказка про трех поросят имела бы в этой местности печальный конец. Домиков, достойных основательности Наф-Нафа, самого старшего и мудрого брата, здесь попросту не было, так что волк легко бы добрался до намеченной жертвы.
