Временем тем же из степи Шамхат и Энкиду выходят,
К дыму костра и к овинам, и к деревеньке пастушьей.
Видя гостей необычных, пастухи побросали работу
И окружили толпою шумливой Шамхат и Энкиду.
Слышались речи: — Похож он на самого Гильгамеша.
— Нет! Он немного пониже, но костью, пожалуй, покрепче.
Уж не Энкиду ли мы принимаем, рожденного степью?
Как он могуч! Словно воин небесного царства.
Вынесли хлеба гостям и поставили перед Энкиду.
Он без внимания, словно бы бросили под ноги камень.
Мех притащили с сикерой — к нему он не прикоснулся.
Был не обучен еде он, в которой жизнь человека,
И голова доселе его от хмеля еще не кружилась.
— Ешь же, Энкиду, — Шамхат увещевала гиганта. —
Пей же сикеру, напиток, всему зверью незнакомый.
Хлеба отведал Энкиду, так что другим не досталось.
Мех осушил глотком он единым, и душа разгулялась.
Тело свое он ощупал и умастился елеем.
Шерсть на груди полотном добротным прикрыл он.
Спать улеглись пастухи, отправился он на охоту.
Львов по степи погонять и волков, что овец истребляют.
Утром в Урук несравненный ушли Шамхат и Энкиду.
В стены вступил он, едва не разрушив ворота.
Домы покинул народ и улицы града заполнил,
Чтобы чудо узреть, шагающего исполина.
Руки и ноги, подобные бревнам, какие привозят
С гор Ливана далеких. А где же блудница,
Где Шамхат, красотой которой гордилась Эанна?
Словно ягненок, плетется она за Энкиду.
Как жеребенок на поле за маткою-кобылицей.
Вот и клич раздается, всему Уруку знакомый.
Клич, при котором обычно мужья закрывали все двери,
Чтоб на глаза Гильгамешу их жены не попадались.
Настежь распахнуты двери и страхи былые забыты.
Город у храма Ишхары застыл в ожидании битвы
[230].
Кто-то от полного сердца желает победы пришельцу.
Может быть, время наступит, какого не чаяли люди,
Может быть, новый правитель спокойнее прежнего будет,
Женщин оставит в покое, каким-нибудь делом займется.
Меж тем герои схватились, пытаясь друг друга осилить.
Ноги их от напряженья в землю ушли по колена.
Земля застонала от боли, какой от рожденья не знала.
Вздулись жилы на шеях и стало тяжелым дыханье.
Капли соленые пота катились с лиц их потоком.
— Что мы, подобно баранам, друг в друга лбами уперлись? —
Молвил властитель Урука и первым мышцы ослабил.
Вот они друг против друга стоят, обсыхая на солнце.
Не только люди Урука, Шамаш, что всю землю обходит,
От сотворения мира схватки подобной не видел.
— Ты вразумил меня силой, — царь обратился к Энкиду. —