– Исключительный, госпожа. В истории Тирлинга полно бандитов, но равных Ловкачу еще не было. Он похитил у вашего дяди больше добра, чем я имел за всю свою жизнь.
– Он сказал, за его голову назначена высокая цена.
– По последним подсчетам, пятьдесят тысяч фунтов.
– Но кто он такой?
– Этого никто не знает, госпожа. Он впервые появился лет двадцать назад, в этой своей маске.
– Двадцать лет?
– Да, госпожа. Ровно двадцать лет. Я хорошо помню этот момент, потому что он похитил одну из любимых наложниц вашего дядюшки, когда та пошла в город за покупками. А потом, несколько месяцев спустя, ваша мать объявила о своей беременности. – Булава хмыкнул. – Пожалуй, худший год в жизни вашего дяди.
Келси задумалась над его словами. На вид Ловкачу нельзя было дать больше двадцати пяти, но на самом деле он, оказывается, был куда старше.
– А почему его так и не поймали, Лазарь? Даже если он удачлив, как сам дьявол, подобный эпатаж давно должен был его погубить.
– Ну, простой народ считает его героем, госпожа, с самого появления лотереи. Как только задерживается поставка, будь то из-за диверсии или просто из-за плохой погоды, в народе считают, что это проделки Ловкача. К тому же он любит воровать у Регента и его приближенных, и с каждым предметом, украденным у богачей, крестьянство любит его еще сильнее.
«Просто какой-то Робин Гуд», – подумала Келси.
– А он раздает деньги бедным?
– Нет, госпожа.
Она откинулась в седле, разочарованная.
– И много он украл?
– На сотни тысяч фунтов.
– И что он делает с этими деньгами? В лагере никаких признаков богатства я не увидела. Они живут в палатках, а их одежда видала лучшие времена. Я даже не уверена, что они…
Булава схватил ее за руку, заставив резко остановиться.
– Так вы все видели?
– Что?
– Вам не завязали глаза?
– Ну, я же не такой бравый воин, как ты.
– И вы видели его лицо? Лицо Ловкача?
– Конечно. Мне пришлось часами спорить с ним, убеждая, чтобы он не убивал нас обоих.
– Вы не понимаете, госпожа. Они завязали мне глаза не из-за моей славы искусного воина. Они сделали это, потому что никто никогда не видел Ловкача в лицо. Регент не может его поймать, потому что никто не может составить словесные портреты ни его, ни остальных его людей. На моей памяти Ловкач дважды чуть не убил Регента, но и тот ни разу даже мельком не видел его лица. Никто не знает, как выглядит Ловкач, за исключением людей, которые не предадут его ни за какие деньги.
Келси взглянула на звезды, россыпью ярких точек усеявшие небо над ее головой. Но ответа они ей не дали. Ее все сильнее клонило в сон. Она уже давно сонно покачивалась в седле, но теперь вдруг почувствовала себя совершенно бодрой. Ловкач сказал, что подарил ей нечто очень ценное, но ей казалось, что он понимал, перед какой дилеммой это ее ставит. Ей следовало бы составить его словесный портрет при первой же возможности или описать его тому, кто как следует умеет рисовать. И все же она понимала, что не сделает ни того ни другого.
– Госпожа?
Келси прикусила губу и взглянула на Булаву, чьи очертания в темноте казались смутными.
– Теперь ты мой человек на всю жизнь, Лазарь?
– Да.
Келси сделала глубокий вдох.
– Я и сама не выдам его ни за какие деньги.
– Вот дьявол. – Булава резко остановил коня посреди дороги и некоторое время молчал. Келси чувствовала его неодобрение, точно такое же, как тогда, когда сидела в углу библиотеки Карлин, съеживаясь в комок и пытаясь стать как можно незаметнее, если не знала ответа. Как бы Карлин отреагировала на такой поворот событий? Келси предпочла об этом не задумываться.
– Я не горжусь этим, – пробормотала она, оправдываясь. – Но все же не вижу смысла притворяться, что это не так.
– Вам известно, кто такой Ловкач, госпожа?
– Мошенник?
– Нет. Ловкач – это персонаж из древней мифологии, предвестник смерти
[4]. Он действительно выдающийся вор, этот Ловкач, и, возможно, его мастерство заслуживает восхищения, но многие другие его поступки весьма сомнительны.
– Я пока не хочу ничего слышать о его прочих поступках, Лазарь. – Сказав это, она внезапно поняла, что как раз только об этом и хочет говорить. – Я рассказала тебе только потому, что хочу, чтобы у нас было полное взаимопонимание по этому вопросу.
– Что ж, – спустя некоторое время ответил Булава смиренно. – Я не имею ничего против него лично, но он способен оказать дурное влияние. Пожалуй, не стоит больше об этом говорить.
– Согласна. – Келси легонько потянула поводья, и ее конь двинулся вперед. Она попыталась найти другую тему для разговора, хотя понимала, что пройдет немало времени, прежде чем ей удастся хотя бы несколько часов не вспоминать о нем. – Карлин говорила, что у моего дяди нет жены. А что ты говорил насчет его женщин?
Булава с некоторой неохотой пояснил, что Регент устроил свою жизнь на манер кадарских правителей, составив гарем из молодых женщин, которых продавали дворцу бедные семьи. Мало того, что Келси досталось королевство, погрязшее в коррупции, теперь в придачу ко всему обнаружился еще и бордель. Она попросила Булаву научить ее ругательствам, которые употребляли солдаты, но он отказался, так что у нее не нашлось достаточно резких слов, чтобы выразить свою ярость. Дядя безнадежно пал в ее глазах, но подлинный гнев вызывало поведение ее матери, которая все это допустила. Она вспомнила, как когда-то в детстве стояла перед панорамным окном в коттедже, плача – из-за разбитой коленки или какой-нибудь неприятной работы по дому, – и неотрывно смотрела на лес, уверенная, что именно оттуда за ней когда-нибудь приедет мать. Ей было тогда не больше трех-четырех лет, но она отлично помнила свою уверенность: мама приедет, обнимет Келси и окажется самим воплощением добродетели.
Карлин пыталась поколебать ее уверенность, пыталась неустанно. Келси вспомнила, как однажды, когда ей было лет девять, она вытащила одно из нарядных платьев Карлин из их с Барти шкафа и соорудила себе корону из цветов. Она расхаживала по комнате, как вдруг вошла Карлин.
– Что это ты делаешь? – спросила она. Голос ее звучал угрожающе тихо.
Келси решила, что Карлин разозлилась на нее за то, что она взяла платье без спроса, и поспешила объяснить:
– Тренируюсь быть королевой, как мама.
Карлин сорвалась с места столь стремительно, что Келси не успела отпрянуть. Она увидела лишь горящие глаза Карлин, а потом на ее лицо обрушилась пощечина. Было почти не больно, но Келси все равно разревелась. Карлин никогда ее раньше не била.
