Почувствовав позади дуновение ветерка, Келси резко обернулась, обнаружив, что ей в шею упирается меч. Она пригнулась, проскочила под рукой нападавшего и вонзила ему нож между ребер. На лицо ей брызнула горячая жидкость, и она закрыла глаза, ослепленная красным. Убитый рухнул на нее, пригвождая к полу. От удара кинжал глубже вонзился в спину, вызвав ярчайшую вспышку боли. Келси сжала зубы, подавляя рвущийся наружу крик, и сбросила с себя труп. По ее лицу текла кровь, но она не обращала на это внимания. Она вытерла глаза рукавом и вытащила свой нож из ребер покойника, приказав себе подняться на ноги. Глаза ее застилала серая дымка, затуманившая все вокруг. Чья-то рука схватила ее за здоровое плечо, и она неистово полоснула по ней ножом.
– Госпожа, это я!
– Лазарь! – выдохнула она.
– Спина к спине! – скомандовал Булава, потянув ее за собой, и Келси прислонилась к его спине, лицом к толпе, слегка пригнувшись, чтобы защитить раненое плечо. Она держала перед с собой нож с самым грозным видом, на какой была способна, жалея о том, что у нее нет меча, хотя она и не представляла, как им пользоваться. С лезвия капала багровая жидкость, оставляющая липкие следы на руке. Она вспомнила, что Барти преподнес ей этот нож на десятый день рождения, в выкрашенной в золотой цвет шкатулке с маленьким серебряным ключиком. Шкатулка и сейчас лежала где-то в ее седельных сумках наверху. Она наконец использовала его против живого человека и подумала, что Барти бы ею гордился. Но тут ее видение заслонила собой чернота.
Теперь перед ней стоял Пэн, сжимавший по мечу в каждой руке. Стражник Регента сделал выпад, пытаясь прорваться вперед, но Пэн ловко обвел его сбоку и, погружая меч в грудную клетку противника, отсек ему руку на уровне бицепса. Тот издал высокий протяжный стон, и его отрезанная конечность приземлилась в нескольких шагах на каменные плиты. Он рухнул на пол, и Пэн снова принял оборонительную позицию, нисколько не смущенный капающей с меча кровью. Спустя мгновение к нему присоединился Мерн, лицо и светлые волосы которого были запятнаны алым. Мерн повернулся, чтобы посмотреть на Келси, и она увидела, что его лицо стало еще бледнее – казалось, он вот-вот упадет в обморок.
Боковым зрением Келси заметила, как на нее надвигаются какие-то люди, и качнулась в их сторону, стараясь покрепче ухватиться за скользкую рукоять ножа. Но это были всего лишь Элстон и Кибб, вставшие по обе стороны от Келси. С их мечей тоже капала кровь. Кибб был ранен, на руке красовался глубокий порез, похожий на звериный укус, но в остальном они, кажется, были целы. Сражение начинало стихать, звон мечей становился тише. Арлен Торн исчез.
Отец Тайлер сжался в комок у ближайшей колонны, прижимая к груди свою Библию и с ужасом уставившись на труп в синей форме, лежащий в луже крови у основания помоста. Казалось, он готов потерять сознание, и Келси вновь захлестнул прилив жалости к нему: этот человек вряд ли был особенно силен даже в молодости, а ведь он был уже далеко не молод.
«Нужно, чтобы он пришел в себя, – прозвучал в ее голове незнакомый стальной голос. – И поскорее». Келси кивнула, ошеломленная этими холодными интонациями. Просто удивительно, до чего малозначительной и в то же время важной вещью была коронация. У нее вдруг подкосились ноги, и она запнулась о Булаву, зашипев от невыносимой боли, которая впилась ей в спину, словно когти. «Женщины кричат, когда им больно, – услышала она голос Барти. – Мужчины кричат, когда умирают».
«Я не буду кричать ни в том ни в другом случае».
– Лазарь, тебе придется меня поддержать.
Булава взял ее под руку и она привалилась к нему.
– Нужно извлечь этот кинжал.
– Не сейчас.
– Но вы истекаете кровью, госпожа.
– Крови будет еще больше, если его вытащить. Сначала покончим с этим.
Булава мельком взглянул на рану, его лицо вдруг побелело, и он резко отвернулся, уставившись на стражников, заканчивающих бой.
– Что такое?
– Ничего, госпожа.
– Что?
Булава сглотнул.
– Рана серьезная. Рано или поздно вы потеряете сознание.
– Тогда тресни меня как следует и приведи в чувство.
– Я обязался защищать вашу жизнь, госпожа.
– Моя жизнь и трон едины, – хрипло ответила Келси. Это было правдой, хотя она сама того не сознавала, пока не произнесла эти слова. Она ухватила Булаву за плечо и показала на сапфир на своей груди. – Это – вся моя сущность. Понимаешь?
Булава обернулся и окликнул Галена, стоявшего на галерее. Через парапет перевалились два тела в синей форме и с влажным стуком приземлились на каменные плиты. Стоявшие в первых рядах люди завопили и отпрянули назад.
– Следите в оба! – рявкнул Булава. – Смотрите за толпой. Кибб, тебе нужен врач?
– Иди к черту, – добродушно откликнулся Кибб, хотя лицо его было белее снега, и он мертвой хваткой сжимал свою руку. – Я сам лекарь.
На помосте лежали трупы стражников Регента. Несколько человек из стражи Келси были ранены, но тел в серой форме на полу она не видела.
Кто же бросил кинжал?
Регент по-прежнему сидел на своем месте, сохраняя на лице невозмутимое выражение, хотя четверо стражников Келси приставили к его горлу мечи. Однако над его верхней губой выступила испарина, а глаза нервно посматривали в толпу. Учитывая нерадивость его стражников, покушение на жизнь Келси было дурацкой затеей. Просто очередная попытка потянуть время. Ее дядя осознавал важность этой коронации. Плечо Келси начало распространять по всему телу боль какого-то совершенно невероятного масштаба, а на пояснице собиралась кровь. Девушка чувствовала, что у нее мало времени. Она ухватилась за одного из стражников, совсем молоденького, чьего имени не знала.
– Приведи священника.
С сомнением глянув на нее, стражник притащил отца Тайлера обратно на помост, где тот, побелев, уставился на усеявшие пол трупы. Келси открыла рот, и из ее уст прозвучал холодный командный голос, совсем ей не принадлежащий:
– А теперь мы продолжим, святой отец. Переходите сразу к делу.
Он кивнул, трясущейся рукой держа диадему. С помощью Булавы Келси опять опустилась на колени. Отец Тайлер снова открыл свою Библию и стал читать дрожащим голосом, слова сливались в ушах Келси. За спиной священника Келси увидела рыжеволосую красавицу, совершенно неподвижно сидевшую на верхней ступеньке. Тело ее было забрызгано кровью. Она запятнала ее лицо и просочилась сквозь полупрозрачную голубую материю платья. Женщина не сдвинулась ни на дюйм, но была живой, ужасающе живой: ее голубые глаза по-прежнему были прикованы к одной точке на полу и глядели невидящим взглядом. Келси на секунду закрыла глаза, а потом уставилась в потолок – огромную сводчатую конструкцию, которая, казалось, вращалась над ее головой.
Ботинок Булавы врезался Келси в поясницу, и она прикусила язык, чтобы не закричать. В глазах у нее немного прояснилось, и она увидела, как священник подходит к ней с закрытой Библией и диадемой в руках. Стражники привстали на цыпочки, обнажив мечи. Отец Тайлер склонился к ней. Его глаза были широко распахнуты, а лицо белее пергамента. Келси захотелось как-то его успокоить, сказать, что его участие в деле почти закончено.
