Стражники собирались спать вокруг костра, но для Келси они разбили палатку футах в двадцати, на краю поляны. Зайдя внутрь и плотно задернув полог, она услышала, как двое стражников устроились по обе стороны от входа, после чего воцарилась тишина.
Бросив мешок на пол, Келси принялась рыться в вещах, пока наконец не обнаружила конверт из тонкого пергамента – один из немногих предметов роскоши, оставшихся у Карлин. Внутри перекатывался какой-то предмет. Она уселась на постель, сгорая от нетерпения и в то же время желая растянуть удовольствие от предвкушения. У Карлин было столько секретов! Келси забрали из Замка, когда ей едва исполнился год, и свою родную мать она совсем не помнила. Однако за эти годы ей удалось собрать какие-то крупицы достоверной информации о Королеве Элиссе: она была красива, она не любила читать, она умерла в тридцать пять лет. Келси понятия не имела, как умерла ее мать, – это была уже запретная территория. Она еще некоторое время не двигаясь смотрела на конверт, потом взяла его в руки и сломала печать Карлин.
Из конверта выпал кулон на цепочке из чистого золота.
Келси подняла цепочку и повертела в руках, рассматривая ее в свете фонаря. Украшение было в точности таким же, как то, что висело у нее на шее всю жизнь: сапфир изумрудной огранки
[1] на тонкой изящной золотой цепочке. Сапфир игриво мерцал в свете лампы, отбрасывая во все стороны неровные голубые блики.
Келси снова заглянула в конверт в поисках письма. Но там было пусто. Она проверила оба уголка, подняла конверт, чтобы осмотреть его на просвет, и увидела одно-единственное слово, наскоро нацарапанное почерком Карлин под печатью:
Осторожнее
От костра внезапно донесся дружный взрыв смеха, заставивший Келси вздрогнуть. С лихорадочно бьющимся сердцем она прислушалась, выжидая, не последует ли каких-то звуков от входа в палатку, но все было тихо.
Она сняла свой кулон и взяла его в руку, сравнивая со вторым. Они действительно были совершенно одинаковыми – точные копии, вплоть до мельчайших деталей плетения цепочек. Келси испугалась, что их легко можно перепутать, и поскорее надела свое украшение на шею.
Она вновь подняла новый кулон перед собой, наблюдая, как камень качается туда-сюда, и пытаясь разгадать его загадку. Карлин рассказывала ей, что все наследники тирского престола носили сапфировый кулон со дня своего рождения. Расхожая легенда гласила, что это талисман, защищающий от смерти. Карлин никогда не упоминала о втором кулоне, хотя он наверняка хранился у нее все это время.
Тайны… у Карлин были одни сплошные тайны. Келси не знала ни почему Карлин доверили воспитывать ее, ни даже кем она была в прежней жизни. Должно быть, важной персоной, рассуждала Келси. Карлин держалась слишком величественно для простой селянки. Даже Барти становился каким-то незаметным, стоило Карлин войти в комнату.
Келси уставилась на слово, нацарапанное внутри конверта: «Осторожнее». Было ли это лишь очередным напоминанием о том, что в новой жизни ей нужно соблюдать осторожность? Келси в этом сомневалась. Она наслушалась достаточно наставлений на эту тему за последние несколько недель. Скорее это был намек на то, что второй кулон чем-то отличается от первого, но чем?
Кулон Келси определенно не был опасен – иначе Барти и Карлин ни за что бы не позволили ей носить его каждый день.
Келси еще некоторое время пристально смотрела на камень-двойник, будто ожидая, что он вот-вот распахнет пасть, полную зубов, и набросится на нее. Но он просто самодовольно покачивался из стороны в сторону, играя многочисленными гранями в тусклом свете лампы. Келси почувствовала себя глупо и убрала кулон поглубже в нагрудный карман плаща. Быть может, при дневном свете легче будет заметить разницу между двумя украшениями. Конверт Келси бросила внутрь фонаря, глядя на горящий пергамент, пока огонь не поглотил последний его клочок.
От костра вновь донесся приглушенный раскат смеха. Келси некоторое время поразмышляла о том, не пойти ли туда, попытавшись наконец поговорить со стражниками, но в итоге отвергла эту идею. Они наверняка беседовали о женщинах, былых сражениях, старых товарищах… ей они не обрадуются. К тому же она слишком утомилась от долгой поездки и холода, и ее мышцы нещадно ломило. Она потушила лампу и повернулась на бок, готовясь погрузиться в беспокойный сон.
На следующий день они ехали медленнее – погода стала пасмурнее. Воздух уже не был таким ледяным, но теперь вокруг висел густой неприятный туман, окутывавший стволы деревьев и двигавшийся по земле заметными волнами. Его движение казалось совершенно неестественным, и у Келси не раз возникало ощущение, что туман кто-то наслал нарочно, чтобы замедлить их передвижение.
Местность становилась все более пологой, а лес с каждым часом редел – деревья уступали место густому подлеску. Все чаще им на глаза попадались животные, большинство из которых Келси были незнакомы: мелкие белки и похожие на собак создания со слюнявыми пастями. Их можно было бы принять за волков, но они были на удивление пугливы и при виде отряда стремительно разбегались. Однако ни одного оленя им на пути не попалось, а к середине дня Келси осознала еще один источник своей нараставшей тревоги: вокруг не было слышно ни намека на птичью трель.
Стражники, похоже, тоже были в подавленном настроении. Ночью Келси несколько раз просыпалась от их хохота и гадала, когда же они уже угомонятся и лягут спать. Теперь же вся их веселость будто улетучилась вместе с ясной погодой. В течение дня Келси все чаще замечала, как солдаты настороженно оглядываются, хотя сама она не видела там ничего, кроме деревьев.
Ближе к полудню они остановились, чтобы напоить лошадей из небольшого ручья, пересекавшего лес. Кэрролл вытащил карту и склонился над ней вместе с несколькими стражниками. Из доносившихся до нее обрывков разговоров Келси поняла, что туман причинял им неудобства.
Она доковыляла до большого пологого камня подле ручья. Садиться было настоящим мучением – когда она согнула колени, мышцы, казалось, отделились от костей. Поерзав некоторое время в попытке найти удобное положение, она уселась со скрещенными ногами, но выяснилось, что ягодицы у нее тоже ужасно болят после многочасового сидения в седле. Подняться с места наверняка будет не легче, чем сесть. Уж лучше было не слезать с лошади.
Элстон – грузный широкоплечий стражник, большую часть пути ехавший рядом с Келси, – последовал за ней к камню и встал футах в пяти. Когда она оглянулась на него, он неприятно усмехнулся, обнажая многочисленные обломанные зубы. Она постаралась не обращать на него внимания и вытянула одну ногу, потянувшись рукой к стопе. Мышцы бедер, казалось, разрывались на части.
– Болит? – спросил Элстон. Из-за выбитых зубов ему явно было трудно выговаривать слова. Келси не сразу поняла, что он имел в виду.
– Вовсе нет.
– Да вы же еле шевелитесь, – заметил он, хмыкнув, и добавил, – госпожа.
