– Они не являлись собственностью Короны. Корона не имела на них никакого права.
– Корона имеет право конфисковать все, что попадает в Цитадель, дядя, в том числе и ваши безделушки из Мортмина.
– Там были не только безделушки, племянница. Вы забрали и мою лучшую женщину.
– Маргарита теперь принадлежит мне.
– Это был подарок, и весьма ценный.
– Согласна, – ответила Келси, улыбнувшись еще шире. – Она очень ценна.
По шее Регента начала расползаться краснота, постепенно подбираясь к подбородку.
– На мой вкус, у тебя она слегка располнела, но я уже начала над этим работать. Уверена, она хорошо мне послужит.
Регент уставился на свои ноги, сжав кулаки. Келси поражалась, до чего легко было вывести его из себя. Карлин говорила, что большинство мужчин – паршивые псы, но Келси никогда не воспринимала эти слова всерьез: слишком много было хороших книг, написанных мужчинами. Но теперь она поняла, что Карлин была не так уж и неправа. Только представьте – так ревновать женщину, которую приходилось таскать за собой на веревке!
– Быть может, когда Маргарита мне наскучит, я подарю ей свободу. Но сейчас она счастлива здесь.
– Чушь собачья!
– Уверяю вас, она вполне довольна жизнью, – беззаботно ответила Келси. – Мне даже не приходится связывать ее!
Элстон и Кибб, стоявшие у смежных стен, фыркнули.
– Эта стерва нигде не может быть счастлива! – рявкнул Регент, брызгая слюной.
– Следи за своим языком, когда говоришь с Королевой, – прорычал Булава. – А не то я обвяжу тебя большим красным бантом и вышвырну из Цитадели прямо сейчас. Ловкач сможет пустить твои кости на столовые приборы.
Келси щелкнула пальцами, требуя тишины.
– Полагаю, ты пришел обсудить только Маргариту? Никому не захочется тратить время на споры из-за той груды неимоверно безвкусного хлама, который ты называешь произведениями искусства.
Регент раскрыл рот от возмущения.
– Мои картины написаны самим Пауэллом!
– Кто такой этот Пауэлл? – спросила девушка, обращаясь ко всем находившимся в зале.
Ответа не последовало.
– В Дженнере этот художник пользуется большой славой, – настаивал Регент. – Я должен был собрать его картины.
– Думаю, мы позволим тебе предложить свою цену за те, что не сможем продать.
– А как же мои скульптуры?
Тут заговорил Корин.
– Скульптуры можно продать, Ваше Величество. Большинство из них весьма паршивого качества, но материалы дорогие. Полагаю, их можно пустить на переплавку.
Регент выглядел глубоко оскорбленным.
– Меня заверили, что эти скульптуры со временем лишь повысятся в цене.
– Кто заверил? – спросила Келси. – Продавец?
Регент открыл было рот, но не издал ни звука. Келси нетерпеливо заерзала: в этом не было никакого азарта. Травить дядюшку было все равно что гонять по полу раненую ящерицу. И все же это хоть немного развлекло ее стражников, уже неплохо. Элстон и Кибб широко ухмылялись, Корин пытался подавить усмешку, и даже Мерн впервые не выглядел сонным.
– Ваше барахло я оставлю себе, дядя. Не представляю, какие у вас могут быть еще вопросы, но если они есть, то я слушаю.
– Я могу быть полезен тебе, племянница, – ответил Регент, так быстро переключившись, что она подумала, что он все это время подбирался к главному.
– Чем полезен?
– Я знаю много такого, что тебе неизвестно.
– Это становится скучным, Ваше Величество, – вмешался Булава. – Позвольте мне вышвырнуть его из Цитадели.
– Погоди. – Келси подняла руку. – Что тебе известно, дядя?
– Я знаю, кто твой отец.
– Да ничего он не знает, госпожа.
– Ну разумеется, знаю, племянница. К тому же я знаю о твоей матери много такого, что тебя заинтересует. Твои люди ничего тебе не расскажут, они дали клятву. Но я не королевский стражник. Мне известно о Королеве Элиссе все, что ты когда-либо хотела узнать, и я могу все тебе рассказать.
Будь у ее стражников мечи вместо глаз, на Регенте не осталось бы живого места. Повернувшись к Булаве, Келси увидела оцепенение на его лице. Это было страшное зрелище.
«Но ведь я правда хочу знать», – с тоской подумала она. Ей хотелось узнать, кто из бесконечного количества любовников ее матери стал ее отцом. Хотелось узнать, какой на самом деле была ее мать. Карлин таки добилась желаемого: Келси обожала историю, почти столь же сильно, как и художественную литературу. И ничто не манило ее так сильно, как история, которую держали в тайне.
– Чего тебе надобно, Шахерезада? Пристанища в Цитадели?
– Нет, я хочу принимать участие в управлении государством. Я хочу, чтобы ты поделилась со мной властью. У меня есть немало сведений о Красной Королеве.
– Мы правда будем играть в эту игру? Дядя, ты пытался убить меня. У тебя не получилось, так что я прощаю тебя, но это отнюдь не вызывает у меня к тебе приязни.
– Где доказательства?
Булава шагнул вперед.
– Двое твоих стражников уже во всем сознались и сдали тебя, осел.
Глаза Регента расширились, но Булава еще не закончил:
– И мы еще даже не начали разговор о наемниках Кейдена, которым ты поручил выследить Королеву три месяца назад.
– Люди Кейдена никогда не выдадут имен своих нанимателей!
– Еще как выдают, паршивое ты отродье. Надо лишь застать нужного человека в нужном настроении и как следует его напоить. У меня есть все необходимые доказательства. Считай, что тебе повезло, раз ты все еще стоишь здесь.
– Тогда почему же я все еще стою здесь?
Булава собрался было ответить, но Келси знаком попросила его замолчать. Она не могла принять предложение дяди, как бы ей ни хотелось получить информацию. Он никогда не оставит попыток вернуть то, чего лишился, это было очевидно по тому, как он бросал вороватые взгляды вокруг, силясь увидать хоть какую-нибудь слабость, ухватиться за какой-нибудь рычаг влияния. Она совсем не знала этого человека, но отлично знала подобных персонажей из книг. Он никогда не перестанет плести свои интриги.
– Правда в том, дядя, что я не считаю тебя достаточно важной персоной, чтобы сажать тебя за решетку. Возьмем, к примеру, Корина.
Регент с удивлением повернулся к стражнику, словно забыв, что тот стоял рядом с ним. Корин и сам выглядел озадаченным.
– Я бы могла забрать у него все: одежду, деньги, оружие, женщин, которые у него где-нибудь имеются…
– А их немало, – весело отметил тот, и Элстон с Киббом в голос заржали.
