Открыв глаза, Томас увидел маску Ловкача, который уселся ему на грудь, будто гигантская летучая мышь, пригвоздив его к земле. Это была все та же маскарадная маска арлекина, которую он надевал всякий раз, когда проникал в Цитадель. Подобные маски продавались во многих городских магазинах, но второй такой же Томас не встречал: обычная миловидность арлекина уступала место совершенно жестоким, мужественным чертам. Подведенный красным рот расплывался в недоброй усмешке, глубоко посаженные глаза утопали в тени. Однажды, проснувшись под ворохом своих одеял, Томас увидел над собой это лицо и описался как ребенок. Ловкач, по своему обыкновению, выскользнул из его покоев и растворился как дым, а Томасу было слишком стыдно, чтобы кому-то об этом рассказать. Ему каждый раз почти удавалось убедить себя, что Ловкач был лишь видением, но тот неизменно появлялся снова, до ужаса реальный в своей жуткой маске.
– Ну что, лжепринц?
Ловкач схватил Томаса за плечи, встряхнув так, как собака трясет кость, и несколько раз приложил его головой об землю, так что у Томаса застучали зубы и помутнело в глазах.
– Больше нечем откупаться, Томас? А где же твоя госпожа? Разве у этой ведьмы нет заклинания, чтобы спасти тебя?
Томас молчал. Раньше он пытался вступать в споры с Ловкачом, но понял, что это делает его лишь более уязвимым. Этот человек дьявольски умело играл словами, и Томас много раз благодарил Бога за то, что Ловкачу приходилось скрывать свою личность. Решись он выступать на публике, последствия были бы катастрофические.
«Впрочем, в этом случае мы бы давно его схватили и убили».
– Бюро переписи в панике, – сладострастно прошептал Ловкач. – Даже если они построят новые клетки, никто не забудет о судьбе старых. Если девушка выживет, то она исправит большую часть того зла, что ты сотворил.
– Красная Королева придет сюда. Она сровняет королевство с землей, прежде чем девчонка успеет хоть что-нибудь сделать.
Ловкач наклонился ниже, и теперь их лица разделяло всего несколько дюймов. Томас попытался вообразить себя королевским стражником, но маска была слишком страшна. Он продержался всего пару секунд, после чего зажмурил глаза.
– Мортийской твари всегда было на тебя плевать, знаешь ли, – светским тоном заметил Ловкач.
– Я знаю, – ответил Томас и захлопнул рот, в тысячный раз удивляясь, откуда Ловкач брал информацию. Его набеги на тирских дворян порождали бесконечные проблемы, ведь он, казалось, всегда был в курсе, как выплачивались налоги, где хранились деньги и когда уходили поставки. Разгневанные дворяне являлись в Цитадель, требуя возмещения, и Томасу приходилось давать крупные взятки, раз уж он не мог обеспечить их безопасность, что заставляло народ еще сильнее презирать его. И где же были эти дворяне сейчас? Уютно устроились в замках, пока он, выселенный из собственного, торчит тут в лесу наедине с этим кровожадным безумцем.
– Это ты бросил нож?
– Что?
Ловкач влепил ему пощечину.
– Это ты бросил нож в спину девчонке?
– Нет! Не я.
– А кто тогда?
– Не знаю! Это был план Торна. Кто-то из его агентов.
– Что за агент?
– Не знаю. Мои люди должны были лишь отвлечь внимание, клянусь!
Ловкач протянул руки к лицу Томаса и надавил большими пальцами ему на глаза, пока тот не издал беспомощный вопль. Его мочевой пузырь не выдержал, и по его промежности, а потом и по саднящим бедрам разлилась влага, обжигая стертую кожу будто раскаленное масло. Томас протяжно закричал, но звук растворился в шуме дождя, не оставив даже эха.
– Что за агент, Томас? – настойчиво повторил Ловкач. Его пальцы нажимали все сильнее, и Томас почувствовал, как левый глаз наполнился жидкостью, в которой плавает сдавленное глазное яблоко. – Скоро я начну резать тебя на куски, жалкий ублюдок. Даже не сомневайся в этом. Это был мортийский агент?
– Я не знаю! – всхлипнув, воскликнул Томас. – Торн мне таких вещей не рассказывал.
– Верно, Томас, и знаешь, почему? Потому что он знал, что ты все испоганишь.
– Это была не моя вина!
– Лучше подумай, что полезного ты можешь мне сообщить.
– У Торна есть запасной план!
– Мне известно об этом плане, жалкий ты подонок. Я знал о нем еще до того, как сам Торн его придумал.
– Тогда что тебе нужно от меня?
– Информация, Томас. Сведения о Красной Королеве. Все королевство в курсе, что ты спал с ней. Тебе должно быть известно что-нибудь полезное.
Томас выпучил глаза. Он попытался сохранить непроницаемое выражение лица, но ему это явно не удалось: Ловкач склонился над ним, сверля его блестящими из прорезей маски глазами. Лицо его оказалось так близко, что Томас почувствовал исходивший от него запах конского пота, дыма и еще чего-то до боли знакомого.
Однажды, лет пятнадцать назад, лежа с ней в спальне, в которой еще витал дух любовных игр, он спросил, что ей от него было нужно. Даже тогда он не обманывался по поводу того, что она хоть сколько-то к нему неравнодушна, хотя бы в плотском смысле. Она занималась с ним сексом бесстрастно и безлично – даже второсортные проститутки из Кишки старались лучше. И все же он не мог освободиться от ее власти. Она захватила его разум будто болезнь.
– Расскажи мне что-нибудь полезное, Томас, и ты закончишь свою жизнь без мучений. Клянусь.
– Мне нужны кулоны, – ответила Красная Королева, и когда она повернулась к нему, в ее глазах полыхнул красноватый лисий огонек. Томас отпрянул, поспешив вылезти из постели, и она засмеялась своим особым хрипловатым интимным смехом, которого оказалось достаточно, чтобы он снова завелся.
Глаза его болели, все вокруг застилал красный туман. Бедра саднили еще сильнее. Но физическая боль не шла ни в какое сравнение с накрывшей его волной отвращения к самому себе. Ловкач получит от него всю информацию, причем это даже не займет много времени. Он не сумеет оказать ей последнюю услугу, храня молчание.
– Зачем тебе эти кулоны? – спросил Томас заплетающимся языком: она умела привести его в такое состояние, будто он выпил восемь пинт эля кряду. – Ты ведь все равно не сможешь ими воспользоваться, ты же не из Тирской династии?
– А это уже моя проблема, а не твоя, – ответила она, и огонек в ее глазах погас. Она вдруг снова стала просто красивой женщиной, которая лежала в одной постели с ним, игриво лаская его. – Я хочу, чтобы девчонка умерла, а у меня были кулоны. Разве я много прошу? – Она соблазнительно растянулась перед ним, и он согласился найти и убить дочь Элиссы, свою родную племянницу. В тот день он уж точно не воображал себя королевским стражником. Он даже помнил, как сказал «иди к черту», сжимая ее в объятиях. И хотя он обращал эти слова к другой королеве – к той, кто уже много лет лежала в гробу, – она, по обыкновению, все поняла и дала ему ровно то, что ему было нужно.
