– Нужно догнать их прежде, чем они пересекут Аргос. Как только они спустятся с гор, их встретят мортийские солдаты, чтобы сопроводить до Демина.
– Откуда вы знаете, Ваше Величество? – спросил Дайер непривычно смирным голосом. Вопрос казался почти искренним.
– Знаю, и все.
Все повернулись к Булаве, ожидая подтверждения ее слов. Еще час назад это бы разозлило Келси, но сейчас она могла лишь следить за движением каравана, медленно ползущего вверх по склону. Все прочие соображения казались теперь вторичными, даже раздражающие сомнения стражников.
Булава заговорил медленно, избегая встречаться взглядом с Келси.
– Приношу свои извинения, Ваше Величество. Торн снова перехитрил меня, но я обещаю вам, что этого больше не повторится.
Она проигнорировала его слова, лишь тряхнула поводьями, стремясь поскорее возобновить погоню. Не сводя глаз с темной линии и содрогаясь, она старалась не думать о том, что ждет ее по ту сторону.
«На восток».
– Поехали. Надо догнать их к ночи.
– У нас есть план, госпожа? – спросил Дайер.
– Конечно, – ответила она, хотя никакого плана у нее не было. – Вперед, не будем терять времени.
* * *
Жавель провел рукой по лбу, утирая пот. Было невыносимо, не по сезону жарко, и погонять мулов казалось поистине изматывающей работой. Торн спланировал их маршрут так, чтобы основная часть пути пролегала через Альмонт в обход самых густонаселенных городов и деревень, что было весьма разумно, но в результате им приходилось ехать по ужасным, давно не видавшим ремонта дорогам. К тому времени, как они достигли устья Криты, Жавеля уже тошнило от всей этой затеи, но он лишь устремил взгляд вперед и принялся думать об Элли.
Людей в клетках никак не удавалось угомонить. Конечно, этого следовало ожидать, но в Новом Лондоне Жавель как-то не подумал о том, что пленники будут обращаться к ним с бесконечными мольбами. Даже Торн, похоже, не подумал об этом, хотя это вряд ли волновало его в любом случае. Сквозь прутья клеток было видно, как тот ехал впереди, невозмутимо ведя своего коня, будто король на увеселительной прогулке.
Жавель вытащил фляжку из кармана, сделал глоток, и виски сразу обжег его иссушенную глотку. Торн наверняка устроил бы ему взбучку, если бы увидел, что тот пьет, но Жавель знал, что три полных фляжки, которые он уложил в свои седельные сумки, необходимы ему, чтобы дойти до конца.
Торн решил, что для охраны клеток нужно по четыре человека на каждую, и сам добрал необходимое количество людей, хотя Жавель и представить не мог, где он достал столь разношерстную публику. Среди них было еще несколько дворян помимо лорда Тэра, а также кучка солдат тирской армии. Братья Беденкур привели с собой еще двух кейденов, Двайна и Авила, довольно известных бойцов, присутствие которых внушало остальным спокойствие. При этом даже для заговорщиков они все были на удивление обособленны, держась вместе лишь во имя общей цели, подобно странникам в кадарской пустыне. Между ними не было ни привязанности, ни особого уважения. Брат Мэтью и карманник Ален сразу прониклись друг к другу откровенной неприязнью. Лорд Тэр держался особняком и ехал впереди, играя роль дозорного. Жавеля раздражало присутствие братьев Беденкур, которые даже не удосужились протрезветь перед дорогой, а последние несколько дней ему приходилось одним глазом следить за своей клеткой, а другим – за клеткой Келлера, который тревожил его все больше и больше.
Они совершили набеги на двенадцать деревень вдоль берегов Криты, проходя сквозь них, как нож сквозь масло. Молодых мужчин почти нигде не было – то ли уехали торговать, то ли погибли, – поэтому настоящего сопротивления они не встретили. Но Жавель заметил, что Келлер подолгу пропадает в домах и хижинах, а на приведенных им женщинах, особенно молоденьких, видны следы насилия, одежда их изорвана и запачкана кровью. Жавель подумывал обсудить этот вопрос с Торном, напирая на то, что цена за порченый товар снизится, но возможность для беседы наедине все не предоставлялась, и постепенно стражник сумел заглушить свое отвращение, точно так же, как заглушил все остальные чувства от этого предприятия. Это далось ему пугающе легко: барьеры в его голове рушились один за другим, будто песчаные замки под напором прилива. В конце концов он начал беспокоиться, что однажды утром сам проснется Арленом Торном – человеком столь беспринципным, что для него не будет ничего неприемлемого.
Элли.
Деревни находились в такой глуши, что вряд ли кто-нибудь успел послать за ними погоню. Но Торн все равно настоял на дополнительных охранниках, и Жавелю пришлось признать его правоту. Из-за дождей уровень воды в Крите поднялся, и, чтобы перевезти клетки через Бет Форд, понадобилось много людей. К тому же не мешало быть особенно осторожными: Баннакер работал в спешке, да и мортийская сталь была дорога, так что клетки, сколоченные из простого дерева и рассчитанные на пару поездок, являлись весьма удобной мишенью.
– Пожалуйста, – заныла женщина в клетке прямо рядом с Жавелем, который даже подпрыгнул от неожиданности. – Мои сыновья. Прошу вас. Нельзя ли им ехать со мной?
Жавель закрыл и снова открыл глаза. С детьми приходилось хуже всего, как и во время каждой отправки. Но Торн объяснил, что для Красной Королевы дети особенно ценны – пожалуй, даже ценнее всего остального. Некоторых Жавель посадил в клетки собственноручно: двух маленьких девочек из Лоуэлла, грудного младенца и карапуза из Хейвена и малышку из Хеймаркета, которую он вытащил прямо из колыбели. Клетки с детьми шли четвертой и пятой по счету, прямо в середине каравана, и он благодарил Бога, что его не назначили охранять их, хотя детский плач был слышен отовсюду. Малыши, особенно те, кого еще не отлучили от груди, первые два дня плакали почти беспрерывно. Теперь они, к счастью, умолкли, как и большинство пленников, глотки которых пересохли настолько, что они уже не могли кричать. В запасах Торна едва хватало воды для охранников и мулов: по его словам, еще несколько литров на каждого слишком замедлили бы их передвижение.
«Пока что ты мне нужен, – думал Жавель, глядя на Торна сквозь прутья клетки. – Но если попадешься мне как-нибудь ночью один, в Кишке… то тебе меня не задурить».
– Пожалуйста, – снова прохрипела женщина. – Дайте мне моего младшего, моего малыша. Ему всего пять месяцев!
Жавель снова закрыл глаза: и почему он не посадил ее в другую клетку? У нее были светлые волосы, точь-в-точь как и у Элли, и когда он вырывал ребенка у нее из рук, его внезапно осенила страшная мысль: Элли видит его. Каким-то образом она видит все, что он натворил. Эта уверенность немного ослабла по мере продвижения каравана, но возникла новая проблема, о которой он не подумал раньше: как он объяснит Элли ее освобождение? Она была добродетельной женщиной и скорее умерла бы, чем оплатила свою свободу страданиями других. Что она скажет, когда все узнает?
Когда Жавелю было десять, отец взял его с собой на работу, на скотобойню – приземистое здание из дешевой древесины. То ли хотел преподать ему какой-то урок, то ли рассчитывал, что Жавель пойдет по его стопам, но в любом случае этот поход произвел на мальчика жуткое впечатление. Десятки молодых бычков стояли в ряд, покорно ожидая своей очереди, чтобы войти в огромные ворота. А вот внутри здания коровы вели себя далеко не так смирно. Оттуда доносилась какофония мычания и визга, сопровождавшаяся звуками тяжелых ударов.
