– Спрячьтесь за меня, госпожа.
– Нет, Лазарь, – ответила Келси, не отрывая глаз от высокой фигуры перед ней. – Бояться нечего.
– Что?
– Королева Тирлинга, – тихо произнес Ловкач. – Похоже, я тебя все-таки недооценил.
Келси услышала, как Пэн и Веннер подходят к ней сзади.
– Стойте где стоите.
Ловкач молча наблюдал за ней. Хотя Келси и не видела его лица, она чувствовала, что действительно удивила его, возможно, даже впервые. Это было приятное чувство; она больше не казалась себе ребенком рядом с ним и выпрямилась, глядя на него с вызовом. Когда он спешился и подошел к ней, девушка почувствовала, как стоявший позади Булава встал в стойку, и положила руку стражнику на грудь, приказывая ему не вмешиваться.
– Сэр? – спросил Пэн высоким встревоженным голосом, звучавшим моложе, чем обычно.
– Да боже мой, Пэн, стой спокойно.
Ловкач протянул к ней руку, и Келси невольно отпрянула, но он лишь коснулся кончиков ее коротко остриженных волос и тихо проговорил:
– Что же ты с собой сделала?
Девушка подивилась, как он смог рассмотреть ее стрижку, ведь сама она не видела почти ничего. Когда же до нее дошел смысл его слов, она покраснела и выпалила:
– Что вы тут делаете?
– Мы преследовали шайку Торна. Ален где-то тут. Он уже несколько недель шпионил за ними.
Ален, тот светловолосый мужчина, что так ловко управлялся с картами. Келси не видела его у костра.
– Гораздо важней, что ты тут делаешь, Королева Тирлинга?
Хороший вопрос. Даже Булава, несмотря на все свое ворчание, не спрашивал ее об этом. Она подумала пару секунд, пытаясь дать честный ответ, уверенная, что Ловкач распознает ложь. Камень продолжал пульсировать у нее на груди, побуждая ее к действию, но она постаралась усмирить его.
– Я здесь, чтобы сдержать свое слово. Я обещала, что такого больше не повторится.
– Ты могла бы сдержать свое слово и сидя в Цитадели. В твоем распоряжении целая армия.
Девушка поморщилась от сарказма в его голосе, но сразу заставила себя выпрямиться в полный рост.
– Когда-то, давным-давно, перед вступлением на трон короли обещали при необходимости умереть за свое королевство. Это работало только так.
– Ты готова умереть здесь?
– Я была готова умереть за эту страну еще со дня нашей встречи, Король воров.
Ловкач склонил голову и заговорил, и его голос звучал тише и мягче, чем когда-либо.
– Я ждал тебя очень долго, Королева Тирлинга. Дольше, чем ты можешь себе представить.
Келси вспыхнула и отвела взгляд, не вполне понимая, что он имел в виду, хоть и зная, что это явно не то, чего бы ей хотелось.
– Протяни руку.
Она подчинилась и почувствовала, как он вложил ей что-то в ладонь. Ощупав предмет пальцами, она поняла, что это цепочка и на ней – холодный камень, который тут же начал нагреваться от ее прикосновения.
– Что бы ни вышло из этой затеи, Королева Тирлинга, ты заслужила получить его обратно.
Слева от нее, много ближе, чем шла битва, раздался глухой влажный звук меча, вонзившегося в плоть. Темноту пронзил громкий испуганный вопль. Келси спряталась за Булаву, который поднял меч.
– Ты спас жизнь Королеве, разбойник, и мою тоже, – прошипел он. – Пока ты не представляешь для нее угрозы, я не стану чинить тебе препятствий. Но сейчас убирайся, пока не навлек на нас их всех.
– Договорились, – ответил Ловкач. – Уходим.
Он вскочил в седло, снова превратившись в темный силуэт на фоне неба.
– Удачи тебе, Королева Тирлинга. Надеюсь, мы встретимся снова, когда с этим будет покончено.
Все еще красная от смущения, Келси нащупала застежку второго кулона, надела его на шею и заправила под рубашку. Там тут же начало что-то происходить: она услышала треск, будто от статического электричества, а сердце ее бешено заколотилось, отдаваясь стуком в ушах.
Ловкач и его спутники развернулись и поехали дальше по перевалу, вслед им понеслись новые предупредительные выкрики и вопли ужаса со стороны лагеря. Тем временем Келси со своими тремя стражниками отползла за валун, подальше от сражения, и, усевшись на землю, стала вглядываться в устье перевала.
– Сэр? – спросил Пэн.
– Потом, Пэн.
Келси ожидала, что Булава начнет отчитывать ее, но он не стал. Она видела тусклый блеск его обнаженного меча и другого металлического предмета, должно быть, булавы. Но они блестели не от лунного света, блик был голубым. Она опустила взгляд и поняла, что это два ее камня сияют теперь так ярко, что их видно даже сквозь ткань. Девушка закрыла их правой рукой, пытаясь заслонить свет. Из гущи сражения донеслись новые крики, которые на этот раз никак не утихали. У Келси упало сердце.
Пэн высунулся из-за валуна, чтобы посмотреть, что происходит.
– Они снова зажгли костер.
– Недоумки, – пробормотал Булава. – Теперь Веллмер быстро их перестреляет.
Келси выглянула из-за его плеча и вдруг поняла причину своей внезапной тревоги.
– Это женский голос.
Пэн передвинулся на пару футов от валуна, и даже при слабом свете от далекого пламени Келси увидела, как побледнело его лицо.
– Господи.
– Что там такое?
– Женщины, – его голос доносился словно сквозь толщу воды. – Они подожгли клетку с женщинами.
Даже не успев задуматься, Келси сорвалась с места.
– Госпожа! Черт возьми! – крики Булавы доносились откуда-то издалека. Женские вопли эхом отражались от скал, наполнив собой ночной воздух от горизонта до горизонта. Оба сапфира выбились из-под одежды, и в их голубом сиянии Келси видела каждый валун, каждый стебелек травы. Бегунья из нее всегда была никудышная, но камни придавали ей сил, и она бежала быстрее, чем когда-либо, стремительно приближаясь к разгорающемуся огню.
Жавель не понял, что произошло. Он пошел за факелом для Торна, едва отдавая себе отчет в своих действиях. Все его мысли были только об Элли и о том, что случится с ней, если их план провалится. Он чувствовал, что люди Торна проигрывают. Они недостаточно быстро потушили костер, и лучники успели подстрелить немало людей на склоне, потому что теперь он на каждом шагу натыкался на трупы. Пока он искал факел, появились еще всадники. При звуках их приближения Торн запаниковал, и стало ясно, что это не его люди. Битва будет проиграна, и что тогда станет с Элли?
Наконец Жавель отыскал оброненный кем-то факел за кострищем и вернулся с ним к Торну, который, не поблагодарив, схватил его и скрылся из виду.
«Скатертью дорожка», – мрачно подумал Жавель, но ощутил растерянность после того, как шаги Торна стихли. Он был стражем Ворот, а не солдатом, а тут была не Кишка с ее знакомыми стенами и захламленными улицами. Природа… Он всегда ненавидел природу. Склоны перевала казались высокими призрачными стенами, огораживавшими весь мир. Ему не хотелось двигаться с места, и, несмотря на раздававшийся со всех сторон шум битвы, идея вступать в схватку с невидимым противником его не привлекала. Боевой опыт стражника ограничивался стычками с двумя-тремя нарушителями, какими-то безумцами, которые пытались пробиться в Цитадель. Жавель никогда еще никого не убивал.
