В 1861 году в Далматове, Днепровского уезда, были обнаружены скопцы, заявившие, что они принадлежат к «секте Марьянинских монашествующих». Тогда народ обозвал скопцами и збурьевских сектантов и отшатнулся от Марьяны. Только теперь полиция обратила внимание на деятельность Марьяны. Икону отобрали и отправили в херсонский собор. Марьяну и ее «учениц» подвергли медицинскому осмотру. Оскопления не было открыто; но было дознано, что все сектантки – проститутки, а Марьяна, заживо признанная ими святою, носила на теле железные вериги. Сектанток разогнали, а Марьяну отдали под надзор полиции. Ее взял на поруки протоиерей херсонского собора Максим Перепелицын. Он тогда был в большой силе в Херсоне, как рассказывает сестра Марьяны, он-то и защитил ее, поместил ее на своем хуторе, что теперь называется «Перепелицыным монастырьком». Там была церковь и богадельня, в которой призревалось несколько безродных старух; с ними-то и поселил о. Максим Марьяну. Но что же вышло? Марьяна не только сама ее покаялась, но обратила в свою секту всех обитателей хутора и даже своих надзирательниц-старушек, всю мужскую и женскую прислугу; а протоиерею сказала прямо в глаза: «Тебя самого обратить надо, и ты возлюбишь наше моление». Здесь же у Марьяны явилась мысль достигнуть славы необычайной, хотя бы то и предосудительным путем. Вот что рассказывает об этом родная сестра Марьяны. «Задумала Марьяна вовсе непутевое дело. В великом посту (годов-то не спрашивай, ничего не помню) на страстных днях, она оповестила, чтобы старшие братья (то есть сектантские главари) съезжались к ней на прощание. Те не замедлили явиться, – и какой страх обуял всех! Пришли к Марьяне, – видят ее мертвою на столе. Это было в Страстную пятницу. Марьяна-матушка умерла! Весть эта скоро собрала у ее смертного ложа много людей. Голосили, причитали, просили ее молитв перед Пречистою Девою, клали деньги, отдавали последнее целование. Известили о. Максима, который распорядился подождать с погребением до второго дня Пасхи; сам обещал хоронить. Когда он в полдень приехал на свой хутор, то прямо прошел к покойнице. Все было готово к погребению; оставалось отпеть ее. Вошел о. Максим, взглянул на Марьяну: лежит она осунувшаяся; смерть разлилась по ее лицу. «Успокоилась многомятежная греш ница», – проговорил о. Максим: перекрестился и отошел в сторону расспросить о последних минутах жизни Марьяны. Вдруг Марьяна, к ужасу всех, открыла глаза и слабым, деланым голосом проговорила: «Где ты так долго был, пастырь?» Вздрогнул о. Максим, уставился орлиным своим взглядом на Марьяну и сначала не мог слова выговорить. Потом очнулся, побагровел; думали, Бог знает, что сделает, но он сдержался и только проговорил: «Полно тебе, Марьяна, чудородить; ты не бросаешь своих глупостей; пусть теперь тебя Господь Бог выручает». Сконфуженная Марьяна уже не могла больше оставаться на хуторе о. Максима. Она бежала в Одессу. Оттуда ездила в Почаев. Здесь ее снова арестовали и отправили в г. Алешки. Почитатели ее взяли ее на поруки и водворили в Збурьевке. Но она убежала оттуда в Николаев к своим единоверцам и там скончалась 21 декабря 1867 года. Тем не менее марьяновцы утверждают, что она не умерла, а живет в Одессе и управляет общинами своих последователей.
Марьяна не создала никакого оригинального учения – ни догматического, ни нравственного. Верования марьяновцев, заимствованные главным образом у хлыстов, никем из членов секты не изложены в определенной системе. Неизвестно даже, чему, собственно, учила Марьяна и чему ныне веруют ее последователи. В марьяновских общинах есть «старшие братья», управляющие делами общин, но ни о «христах», ни о «пророках», ни о «богородицах» у них не слышно. Сама Марьяна считалась только святою, угодницею божией, матушкою; но «богородицею» ее, кажется, не признавали. Членов секты связывало не какое-нибудь учение, а исключительно личность ее основательницы. И теперь, причислив Марьяну к лику святых, сектанты просят только ее молитв перед Богом и Пречистою Богородицею, что, по-видимому, говорит о том, что марьяновцы не разделяют хлыстовского учения о перевоплощениях. Внешней связи с Православной церковью они не разрывают, хотя сами отпевают своих покойников, сами служат панихиды по церковным книгам, читают акафисты и т. п. На что в особенности нужно смотреть как на признак сектантства, так это на то, что, не довольствуясь богослужениями Православной церкви, марьяновцы, по ночам, устраивают еще свои отдельные моления, заканчивающиеся часто хлыстовскими радениями. Радения у марьяновцев бывают большею частью «круговыя» и называются «тайною апостольскою работою». Чиноприем у марьяновцев такой же, как и у хлыстов вообще; он сопровождается различными обрядами: торжественным произнесением клятвы, общим целованием и «тайною апостольскою работою», которая продолжается до тех пор, пока радеющие не пропоют всех установленных на сей случай кантов. Следуя хлыстам, марьяновцы также гнушаются браком и разрывают узы родства: они считают даже грехом говорить с своими родителями. По жизни своей марьяновцы ничем не отличаются от хлыстов вообще: не едят мяса, не пьют вина, не курят и не нюхают табаку, не играют в карты, не посещают православных в дни их семейных празднеств: крестин, свадеб, именин. Как и хлысты, они отличаются чрезвычайною гордостью, высокомерием, лицемерием и скрытностью.
Литература
Фролов В. Чистосердечное признание родной сестры родоначальницы Марьяновского толка хлыстовской секты (Мисс. обозр. 1900. Октябрь).
Серафимовцы
Секта эта есть не что иное, как один из видов недоразвившегося хлыстовства. Сами сектанты называют себя «Избранными братьями и сестрами». Простой же народ называет их прямо – хлыстами или шалопутами. Начало этой секты относится к концу 60-х годов XIX столетия. Место ее появления и первоначального распространения – Псковская губерния. Основателем ее был сын православного священника иеромонах Серафим, бывший сначала казначеем Торопецкого Небина монастыря, а потом ризничим Никандровой пустыни Псковской епархии. Когда обнаружено было существование этой секты, Серафим бежал, захватив с собою все, что могло послужить ему уликой в деле распространения лжеучения. Произведенное следствие доставило не много точных сведений для того, чтобы составить представление об этой секте и ее учении. Серафим был человек от природы расположенный к мистическому настроению; но он был недостаточно подготовлен к тому, чтобы свои сектантские верования изложить в последовательной и законченной системе.
Следствием установлено, что Серафим выдавал себя за воплотившегося пророка Илию, а своего келейника Андрея Никифорова он называл Енохом. Его возмущали нравственная распущенность и греховность современного общества. Упадок живой веры и отсутствие любви он принял за несомненные признаки скорого наступления кончины мира. Весь мир во зле лежит, учил Серафим; нечестие людей господствует повсюду; везде – «смрад» и «духота»; исчезла любовь многих; преступления превзошли главы людей; нет творящего благостыню, нет ни одного. А это оттого, что в мире уже явился антихрист с своими слугами и царствует повсеместно; ему покорились все сановники, писатели, ученые и духовенство. Исчезло истинное христианство, и его нет нигде – ни в Греции, ни в России. Такое пессимистическое мировоззрение было причиною того, что Серафим стал страдать галлюцинациями: почти каждую ночь ему были видения. Один раз ему явился даже сам Христос, окруженный апостолами, и сказал: «Серафим! Я создал мир страданиями; ты окончи его. Ты – Илия! иди и поражай нечестие людей. Я гряду скоро; но пощажу только избранных твоих». С этих пор Серафим стал открыто говорить о себе как об избраннике и посланнике Божием. Возвещая о скором наступлении второго пришествия Христова и требуя от людей покаяния, он в то же время был твердо уверен, что ему свыше назначено составить избранное стадо христиан и приготовить их к достойному сретению Небесного Судии. О себе же и своем келейнике Никифорове Серафим предсказывал, что слуги антихристовы предадут их страшным мучениям и жестоким пыткам, даже отрубят им головы и бросят их трупы на съедение хищным зверям, но они после смерти предстанут перед престол Божий и будут молиться за грешный мир, благодаря чему прекратятся мучения даже и грешников в аду.
