Казалось бы, в середине I в. лучшим кандидатом на роль всеобщей религии был культ Аполлония Тианского. Этот более молодой современник Иисуса тоже воскрешал мертвых, творил чудеса, изгонял демонов, проповедовал милость, умер и воскрес, по крайней мере в виде духа. Но в отличие от Иисуса Аполлоний был пифагорейским мыслителем, хорошо известным на Ближнем Востоке.
Его рождение было предсказано, он отказался от связей с женщинами, не пил вина и не носил одежду из кожи животных. Он был намного сложнее палестинского плотника. Он вращался в высших кругах: мертвый ребенок, которого он воскресил, был сыном сенатора. Слава о нем разошлась далеко за пределы Рима. Когда он прибыл в Вавилон, парфянский царь Варданес встретил его как знаменитость и пригласил остаться у него и проповедовать в течение года. Затем Аполлоний отправился на восток в теперешний Афганистан и Индию и никогда больше не возвращался. Еще долго после его исчезновения его культ соперничал с верованиями иудеев, зороастрийцев и христиан, но в конечном итоге исчез.
Виноват в этом Савл из Тарса, больше известный под именем апостола Павла. Хотя у Аполлония был свой евангелист – трудолюбивый греческий хроникер по имени Филострат, Иисусу повезло с убедительным, хотя и эксцентричным фарисеем, который стремился сделать культ Иисуса не иудейским, а универсальным, чтобы привлечь к нему и греков, и римлян. Апостол Павел был достаточно прозорлив, чтобы понять, что культ Иисуса привлечет бедных и несчастных. Критика богатства, власти и полигамии нравилась тем, кому нечего было терять. Поэтому остается загадкой, каким образом через три столетия христиане обратили в свою веру императора Константина. Очевидно, что отчасти это был популистский жест. Дальнейшее распространение христианской религии по всей планете в одинаковой степени связано с властью и с убеждением. Начиная с императора Феодосия все конкурирующие религии выжигались на корню всюду, где только возможно.
Короче говоря, историю подъема христианства можно рассказать, не привлекая идеи о божественном промысле. Это было такое же движение, как всякое другое, – созданный человеком культ, заразная болезнь, передававшаяся от разума к разуму, естественный пример культурной эволюции.
Предсказуемость богов
Другие доказательства «антропогенного» происхождения богов следуют из истории их эволюции. Об этом мало говорят, но боги эволюционируют. На всем протяжении человеческой истории происходило постепенное превращение религиозных представлений не только от политеизма к монотеизму, но и от идеи о раздражительных, капризных, похотливых и жадных людях, которые оказались бессмертными, до идеи о бестелесных и целомудренных духах, обитающих в ином царстве и наделенных исключительно добродетелями. Сравните мстительного и раздражительного старозаветного Яхве с любящим новозаветным Христом. Или похотливого и ревнивого Зевса с бестелесным и чистым Аллахом. Или мстительную Геру и милостивую Марию.
В обществе охотников и собирателей божества обходились без священников и последовательных учений. Божества первых оседлых людей обслуживались специальными людьми через специфические ритуалы и (говоря словами психологов и антропологов Николя Бомара и Паскаля Буайе) «воспринимались как не имеющие морального сознания и не заинтересованные человеческой моралью». Это моральное безразличие характерно для богов Шумера, Аккада, Египта, Греции, Рима, государств ацтеков, майя и инков, а также Древнего Китая и Индии.
Только значительно позже в некоторых местах (по-видимому, в сообществах с достаточно высоким уровнем жизни, где некоторые люди, подобно хиппи, начинали тосковать по аскетической чистоте и высоким идеалам) божества стали приобретать моральные качества. Священники обнаружили, что аскетическое самопожертвование способствует усилению веры. Иногда этот переход осуществлялся путем реформ, как в иудаизме и индуизме, но чаще – через появление новых культов, связанных с моральными аспектами божеств, как в джайнизме
[61], буддизме, даосизме, христианстве и исламе. Наделенные моралью божества были чрезвычайно ревнивыми и пытались вытолкнуть не только нейтральные в моральном плане религии, но и нерелигиозные моральные доктрины, такие как пифагорейство, конфуцианство или стоицизм. Замечательно, что все они проповедовали какую-то версию золотого правила – поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, что отражено в заповедях буддизма, иудаизма, джайнизма, даосизма, христианства и ислама. Как утверждают Бомар и Буайе, эти религии привлекали тем, что взывали к таким человеческим качествам, как взаимопонимание и честность, подчеркивая связь между деяниями и воздаянием, между грехом и наказанием. Другими словами, боги эволюционировали, адаптируясь к определенным аспектам человеческой природы и тому окружению, в котором оказывались. Они созданы человеком в двояком смысле, как осознанно, так и неосознанно: изобретены человеком и эволюционировали с человеком.
Как Рим созрел для христианства, так Аравия созрела для ислама. Обширный Арабский халифат должен был создать собственную мировую религию, возможно, ревниво настроенную по отношению к остальным религиям. Но совершенно не очевидно, что верх должно было одержать магометанство (развитие религии предсказуемо, борьба религий – нет). В данном случае все произошло наоборот: религия создала империю. В 610 г. н. э. ангел передал Коран Магомету, жившему посреди пустыни в языческом городе Мекка, который был процветающим перекрестком караванных путей. С Божьей помощью Магомет покорил весь Аравийский полуостров. Как часто повторяют, о жизни пророка Магомета мы знаем больше, чем о жизни любого другого основоположника религии.
Эволюция пророка
Но так ли это? На самом деле, в известной нам биографии пророка нет достоверных данных. За исключением одного краткого упоминания у христиан о сарацинском пророке 630-х гг., при жизни о Магомете ничего не было написано. Первое упоминание о нем в исламском мире относится к 690 г. Все подробные биографии были составлены через 200 лет после его смерти. Судя по имеющимся историческим материалам, касающимся периода поздней Античности на Ближнем Востоке, Мекка вовсе не была крупным торговым центром и впервые упоминается в летописях лишь в 741 г. Также ясно, что Коран не мог быть написан в языческом обществе, но только в монотеистическом: он во многом перекликается с христианскими, иудейскими и зороастрийскими текстами. Дева Мария упоминается в Коране чаще, чем в Новом Завете. Это же относится к некоторым фрагментам из давно утерянных свитков Мертвого моря, которые не были известны в 600-х гг. и, по-видимому, оказались переняты из более старых традиций. В Коране содержится слишком много информации из иудейской и христианской литературы, чтобы он мог стать компиляцией понятий, собранных торговцем, тем более произведением языческого и по большей части неграмотного народа.
На самом деле, мы даже не можем утверждать, что составитель Корана жил в центре Аравийского полуострова, гораздо вероятнее, что он жил где-то на краю Палестины и Иорданской долины. Об этом говорят названия племен и мест, упоминания о скоте и оливковых деревьях, а также о других животных и растениях, не встречающихся в Аравийской пустыне. История Лота, Содома и соляного столпа рассказана в Коране так, как будто происходила где-то поблизости, и практически наверняка описывает соляные статуи в районе Мертвого моря. Северная часть Аравийского полуострова, как раз у границ Римской империи, долгое время служила плодородной почвой для различных иудейских и христианских ересей, основанных на разных традициях, иногда с примесями зороастризма из Персии. Многие ученые считают, что Коран был создан именно здесь.
