— У вас есть жена? — спросила Ли.
Он кивнул.
— То есть вы женаты?
— Да, обычно это так определяют. Вы удивлены?
— Нет. Ну да. Не удивлена, что вы женаты, просто… э… удивительно, что… ну, что я не читала об этом в газетах.
Джесс усмехнулся, и Ли подумала, как хорошо он выглядит, когда улыбается. Моложе и не столь ущербно. Посмотрев на левую руку Ли, он поднял брови.
— Я вижу, вы тоже планируете пополнить наши семейные ряды?
Почему-то Ли разволновалась. И почувствовала себя неловко.
— Десерт? — спросила она, взяла меню и притворилась, будто изучает его.
Джесс заказал им обоим эспрессо. Не спрашивая. Что, естественно, показалось Ли одновременно раздражающим и привлекательным. Она предпочла бы травяной мятный чай, если бы ей предоставили выбор, но было странно приятно не принимать решения.
— Так скажите же, мисс Эйзнер. Какую последнюю великую книгу вы редактировали? До моей, конечно.
— Ну, мне не нужно напоминать вам, мистер Чэпмен, что величину вашей книги еще предстоит выяснить. Нам всем очень любопытно.
— Как и мне в отношении женщины, которая будет меня редактировать.
— Что именно вы хотели бы узнать?
— Ваши другие авторы? Самые любимые? Какие книги доставили вам удовольствие?
Немного волнуясь, Ли ответила:
— Думаю, вы, вероятно, знаете ответы.
— В смысле?
Мгновение она молчала, прикидывая последствия полной откровенности. Без сомнения, она не чувствовала себя морально обязанной говорить всю правду; просто на данном этапе глупо разыгрывать шараду, поэтому Ли посмотрела Джессу прямо в глаза и сказала:
— В смысле, я не сомневаюсь, вы свое домашнее задание выполнили и прекрасно знаете, что на сегодня будете самым продаваемым автором, а мой шеф, коллеги и, вероятно, все издательское сообщество считают меня слишком неопытной, чтобы справиться с вашей книгой.
Джесс залпом выпил свой кофе.
— А что вы думаете, дорогая Ли? — спросил он с легкой улыбкой.
— Думаю, вы устали от всей этой чуши. Не знаю, почему вы исчезли на последние шесть лет, но подозреваю, дело здесь не только в слишком большом количестве вечеринок или о чем там еще сплетничают. Скорее всего вы ищете перемен и редактора, которому нечего терять. Молодого, жадного и готового немного рискнуть. — Она помолчла. — Ну как я справляюсь?
— Очень хорошо.
— Спасибо.
Она чувствовала себя немного пьяной от адреналина встревоженной и взвинченной, но это было приятно.
— И даже рискуя показаться высокомерным кретином, — сказал Джесс, — я уверен, что сделал правильный выбор.
— Именно так, — кивнула она.
Джесс знаком попросил у официанта счет и, когда его принесли, передал Ли.
— Обед оплачивает «Брук Харрис», полагаю?
— Конечно. — Она положила новую корпоративную карту «Америкэн экспресс» в маленькую папочку и откинулась на стуле. — Итак, Джесс, — она достала из сумки свой ежедневник в красном кожаном переплете, — когда мы снова увидимся? На следующей неделе я свободна для ленча во вторник и в пятницу, хотя вторник, вероятно, лучше. Разумеется, мы всегда рады видеть вас в издательстве…
— Следующая неделя мне не подходит.
— О, ладно. Как насчет…
— Нет, тоже не получится.
Ее компания только что потратила три миллиона долларов на покупку не более чем имени и обещания, а он не считает это достаточно важным, чтобы освободиться для нормальной беседы с редактором?
— Вы даже не дали мне закончить, — спокойно проговорила Ли.
— Простите. — Он едва скрывал улыбку. — Но я не планирую приезжать в город в ближайшие несколько недель. Катастрофа с сегодняшним поездом это гарантировала. Так вот, мы можем или подождать до моего возвращения, или, если вы не против, рад буду принять вас у себя в Хэмптоне.
— Что ж, я проверю свое расписание и свяжусь с вами, — холодно произнесла Ли.
— Он попросит вас поехать, — заверил Джесс.
— Простите?
— Генри. Предложит вам поехать. Не переживайте, Ли, не так далеко, и обещаю хорошо о вас позаботиться. Там даже «Старбакс» есть.
Официант принес карту и счет. Ли аккуратно убрала их в соответствующие отделения бумажника и собрала свои вещи.
— Я вас не расстроил? — спросил Джесс.
Ли почувствовала, что ему абсолютно все равно.
— Конечно, нет. Просто я опаздываю на другую встречу. Я позвоню вам попозже сегодня или завтра, и мы обо всем договоримся.
Он с улыбкой посторонился, пропуская ее вперед:
— Отлично! И Ли? Постарайтесь не паниковать, ладно? Мы прекрасно сработаемся.
На улице лил дождь, и пока Ли рылась в своей огромной сумке, ища зонтик, Джесс зашагал в сторону Шестой авеню.
— Поговорим позже, — бросил он, не оборачиваясь.
Ли вскипела. Он действительно самодовольный, надутый придурок. Не только не спросил, вызвать ли ей такси, и не предложил проводить до конторы — он даже не поблагодарил ее за ленч! Ли не знала, как общаться с человеком, обладающим столь непомерным эго. Она могла проявить дипломатичность и в чем-то уступить, но сладкая, беспардонная лесть типа «я в восторге от вашего ума, мистер Бестселлер» не в ее характере. Не сейчас, никогда, и уж конечно, не с таким противным человеком, как Джесс Чэпмен. Черт, Адриана, не отредактировав — возможно, даже не прочитав — ни единой книги в своей жизни, наверное, справилась бы лучше. Эта мысль терзала Ли все восемь кварталов ее пешей прогулки до издательства, прогулки тем более неприятной, что она насквозь промочила ноги. Переступив порог, она готова была отменить всю эту затею и не сумела скрыть этого от Генри.
— Эйзнер, зайдите ко мне, ходила мимо его двери.
Попасть из лифта к себе в кабинет она могла, только минуя кабинет Генри — о, эта сводящая с ума планировка устроенная, без сомнения, с подачи главного редактора.
Ли не отказалась бы от нескольких минут, чтобы собраться с духом и, говоря по правде, дополнить свой наряд кардиганом или шлепанцами, но знала, что Генри освободил вторую половину дня в ожидании ее возвращения.
— Здравствуй, — весело сказала Ли и скромно пристроилась на двухместном диванчике.
— Ну? — спросил Генри. Окинул ее взглядом и, к счастью, не изменил выражения лица.
— Что ж, он, конечно, сущее наказание, — сообщила Ли и тут же поняла, как глупо это прозвучало.
— Наказание?
— Он высокомерен — как ты и предостерегал, — но я уверена, что все преодолимо. Когда я попыталась договориться о нашей следующей встрече, он категорически отказался возвращаться на Манхэттен.
