— В случае чего, Ино? — вкрадчиво спросила Розинда.
— Я все тебе объяснил. Боги…
Из прически сестры выбились несколько прядей, и она принялась нервно их поправлять, так, будто наоборот хотела выдрать. Глаза были опущены, но, когда Розинда вскинула их, они сверкали.
— Не прикрывайся богами, Ино. Не надо. Я все меньше верю, что тебя проклял кто-то, кроме тебя самого.
— Но я… — опешил он.
Сестра махнула рукой, обрывая.
— Хорошо. Давай свои проклятые балы, заливайся пойлом, жри пирожные и таскай ко мне породистых жеребцов. Только смотри, чтобы не разбежались. Позору не оберешься.
Голос теперь звучал спокойно, а вот щеки пылали болезненным румянцем. Пнув осколок графина, Розинда отвернулась.
— Ладно, удачного дня, брат. Пойду почитаю. Или поплачу. Или поем.
С достоинством подобрав юбки, она направилась к выходу. Дуан смотрел вслед, ощущая себя все паршивее. Едва закрывшись, створки двери вновь распахнулись, и в Зал стали по одному-по двое возвращаться члены Совета. Принц подождал, пока они рассядутся, и громко спросил:
— Кто озвучит мне ваше решение?
С места поднялся советник Кеварро.
— Я. И я скажу лишь одно. Добро пожаловать домой, принц Ино. И да здравствует король Ино.
Все захлопали. Дамы расцвели благожелательными улыбками, мужчины поспешили навстречу — жать руки. Дуан смотрел на эту слепящую пестроту и думал только о море.
4
СРЕДНИЕ ВЕЛИЧИНЫ
Он обнажен по пояс и неподвижен. Кожу — почти всю — покрывают длинные рубцы застарелых шрамов. Шрамы — первое, что видит Дуан, ворвавшись в нижайший каземат Лауронны — Каменного Города.
Шрамы Дуан замечал и раньше, но теперь, в полумраке, они почему-то кажутся четкими, уродливыми и… свежими. Росчерки, рытвины, грубые швы пройденных дорог. Могучие плечи опущены, спутавшиеся волосы торчат колтунами и слабо серебрятся в блеклом ночном свете, бросаемом Диадемой Лувы. Багэрон Тайрэ похож на древнюю статую из соли, вмурованную в душащий ее гранит. И Дуан уже чувствует, что что-то не так во всей позе, напряженной и безжизненной одновременно. Он подходит ближе. Шаг. Еще шаг. И…
Дуан открыл глаза с полным ощущением, что не отдыхал, а таскал бревна. Повторяющийся с юности сон снова навестил его; может быть, виной всему стала слишком мягкая пуховая постель, может — обильный ужин накануне. Состояние, так или иначе, было премерзким. То, что сон оборвался, не успев дойти до наихудшего, не улучшало его.
Светлоликая Лува поднялась невысоко, на пять-шесть ступенек, и принц понимал: придется полежать еще хотя бы немного. Королевским особам не нужно вскакивать спозаранку, чтобы заступить на вахту, или поднять паруса, или просто успеть съесть хоть что-нибудь до того, как все слопают другие. Дуан перелег на спину, чувствуя, как перина проминается под весом тела, и посмотрел в потолок.
Было странно — вот так валяться в комнате, которую не видел десять Кругов. В кровати, в которой столько же не спал, в одежде, подобной которой столько не носил. И понимать, что ничей командный окрик не потребует немедленно встать и тем более не позовет в атаку. На корабле он поднимался, едва светлые волосы на макушке Лувы начинали маячить над краем воды. Так его приучил Железный, который сам почти никогда, даже после пирушек, не залеживался подолгу.
Дуан попробовал подумать, чем сейчас занимается Тайрэ. Возможно, они с Дариной уже берут кого-то на абордаж, возможно, добывают очередную карту, или уходят от погони, или торгуются со следопытами. Как бы там ни было, без него. И если Розинда будет упираться, как вчера, это затянется.
…У пирата Дуана Тайрэ, решившего вернуться на забытую родину, был очень простой план дальнейших действий, наполовину уже озвученный открыто. Он собирался скорее выдать сестру за хорошего, головастого человека, которому править Альра’Иллой будет в радость и которому можно будет доверять. А потом «обретенный» принц Ино благополучно исчезнет вновь, оставив последнюю волю: короновать Розинду и ее супруга. Конечно, безутешные подданные перероют все Соляные чертоги в поисках своего правителя и ничего не найдут, но в конце концов смирятся и даже возрадуются. Потому что если Дуан и научился за минувшие Круги чему-то, кроме как владеть оружием, — так это разбираться в людях. Он был уверен, что не посадит на трон проходимца, а если и посадит, что ж. Альра’Илле придется пережить парочку нападений пиратов, и ошибка будет исправлена. Нет головы — нет ошибки.
Увидев, какой стала милая кроткая сестра, Дуан все равно не усомнился; даже наоборот, его уверенность окрепла. Если Розинда и выросла цветком, то цветок был с шипами — правильной королевской породы. Оставалось только аккуратно поиграть на ее свободолюбии: устроить все так, чтобы подходящего жениха она выбрала сама и сама с присущей ей теперь бесцеремонностью скакнула ему на руки. Это должна была быть стройная и достаточно быстрая комбинация действий, которой гордился бы сам…
Дуан раздраженно стукнул кулаком по спинке кровати, уткнулся носом в подушку и закрыл глаза. Железный. Железный. Железный. Они вместе уже столько времени, Дуан вырос на его глазах, Дуан стал капитаном: Тайрэ даже сам выбрал его, уходя однажды, но…
…Но по-прежнему, делая что угодно, Дуан задавал один и тот же вопрос. Как оценил бы поступок Багэрон Тайрэ. Капитан. Железный. От которого ему никогда не освободиться, даже если кого-то из них повесят.
Так было с самого начала.
Пятнадцатый Прилив. Время первого странствия
…Придя в бухту и впервые поднявшись на борт большого, едва различимого в темноте корабля, юный принц Ино удивился царившей там пустоте. Никто не спустился с мачт, не вышел из кают-компании, не показался из трюмов. Было тихо, горело только два палубных фонаря. Становилось жутко.
— А где все?..
— Далеко, — глухо отозвался Тайрэ. — Тебе повезло, что они гниют далеко отсюда. Вряд ли приняли бы такую особу.
Принц отвел глаза.
— Я всему научусь, — твердо произнес он. — И буду делать, что вы скажете. Многие же начинают с юнги, мало кто с капитана, нет?
— И драить палубы тоже будешь?
— А у меня есть выбор?
Пират усмехнулся, качая головой: ответ ему явно понравился. Вместе с Ино он поднялся на широкий, седой от въевшейся соли мостик. Принц с восхищением прикоснулся к одной из резных, будто чешуйчатых рукоятей штурвала и тут же отпрянул. Он боролся с желанием задать вопрос, удастся ли ему когда-нибудь постоять здесь — хоть немножко, хотя бы в штиль. Но он не осмелился.
— Где они… «гниют»? — спросил он после недолгого молчания.
— Кто? — Тайрэ явно думал о чем-то своем.
— Ваша команда.
