Она проворно вскочила в седло, пришпорила лошадь и сразу помчала во весь опор. Ворота были распахнуты мгновенно: видимо, эта выходка Розинды тоже стала здесь привычной. Дуану ничего не оставалось, кроме как со всеми возможными достоинством и невозмутимостью последовать за ней. Брат и сестра быстро пересекли парк, преодолели замковый мост и вскоре уже ехали вдоль набережной. Здесь Розинда сбавила: задавить ребенка или собаку ей явно не хотелось. Лошади пошли бок о бок, по самому краю мостовой.
Море вернулось; в следующий раз оно должно было уйти и обнажить гальку только вместе с Лувой. Кое-где по гладкой бирюзовой поверхности плавали лодочки; сидевшие в них люди собирали сетями остатки розжига, которые не сгорели дотла и не были унесены течением. Очищать от них воду считалось не только уважением к морю, но и полезным делом — собранное можно было использовать на собственных угодьях, что-нибудь удобрить. Просоленная зола, благословленная богами, усваивалась намного лучше обычной.
Розинда молчала, глядя перед собой внимательно, сосредоточенно и задумчиво. Дуан не решался с ней заговаривать, хотя у него был как минимум один важный вопрос. Пользуясь заминкой, он прикидывал, как лучше его задать. И пробовал предугадать варианты ответов, хотя и догадывался, что с Розиндой это вряд ли сработает.
Людей вокруг было мало. На принцессу и короля никто не обращал особого внимания, тем более что оделись они достаточно просто, если забыть о рогах Ро. Так что двое преодолели набережную до конца и свернули: здесь начинался Роджусский лес, охотничьи угодья, которые открывала большая старая роща.
Деревьев здесь теснилось столько, что местами они спускались к самому морю и врастали в отвесный берег корнями. Стволы их, кривые и уродливые, в темноте казались спящими, которых поднял и вывел на скалы сам Вудэн, творец кошмаров. Но там, где собирался кататься верхом Дуан, деревья росли стройные, ровные, еще сравнительно молодые; тропки были хоженые и безопасные. Маршрут король выбрал из некоторого опасения, что Розинда просто от вредности где-нибудь споткнется, упадет и сломает ногу. Для нее это стало бы отличным способом избавиться от необходимости участвовать в празднествах.
— Итак. Что тебе надо, Ино? Вряд ли, — она бросила взгляд на большую сумку, крепившуюся к седлу брата, — ты просто по мне соскучился и хочешь пригласить вместе позавтракать.
— Почему вряд ли, малышка Ро? — вполне искренне удивился он. — Ты не спускалась к столу все эти три дня, да и раньше я ездил по стране один. А я, знаешь ли, не люблю трапезничать без компании приятных людей…
— Хм. А раньше тебе это нередко нравилось, Ино. Что-то изменилось?
Он вздрогнул. Действительно, казни сильно изменили его и отдалили от мира, украв значительную долю детской веселости. Нередко после них он отказывался играть с сестрой, хотя та могла долго канючить под дверью. Канючить, звать, хныкать, а в итоге уходила ни с чем, обиженная и злая, и сам он оставался бездвижно лежать на постели, такой же несчастный. Бывали дни, в которые юный Ино даже боялся людей, самых дружелюбных и безобидных, просто потому, что перед глазами постоянно стояли веревки и тела. А вот на «Ласарре» тягу к одиночеству вылечили быстро.
— Изменилось. — Дуан все же нашелся. — Подумай, сколько времени я пробыл один. Теперь уединение несколько пугает меня.
— Бедняжка.
Розинда протянула это с непонятной эмоцией, но точно не сочувственно и опять замолчала. Дуан предпочел думать, что она просто дышит воздухом и не хочет отвлекаться от этого занятия. Так что он тоже решил ненадолго прикусить язык, тем более, пейзаж располагал.
Было тихо. Свет Лувы играл меж веток и бросал пятнистые, как звериная шкура, тени на траву и мох. Лес уползал по склонам вверх, становился все суше и прохладнее. Король и принцесса проехали еще не меньше трех делэтр, потихоньку поднимаясь. Наконец Дуан приметил симпатичную поляну и предложил остановиться.
— О Светлые боги, ты что, и плед собрался сам расстелить? — Розинда, продолжая сидеть верхом, лениво наблюдала, как брат спешивается и открепляет от седла вещи.
— Несомненно, — отозвался он и хлопнул коня по крупу, заставляя чуть подойти к своей товарке. — А ты их привяжи. Если умеешь хоть что-то держать в руках, кроме веера и курицы.
Розинда гневно фыркнула на эту колкость, но тут же принялась слезать. Взялась за поводья и пошла вдоль деревьев, выбирая лошадям место получше. Когда она вернулась, Дуан уже сидел на траве, разложив нехитрую еду: фрукты, свежий хлеб, небольшое количество вырезки, сыр и пару пирожных. Розинда оправила одежду, опустилась напротив и сразу потянулась к фляге с водой.
— Ты не взял слуг… мне бы так не позволили, — как-то задумчиво сказала она.
— Я же все-таки король.
— Ты не боишься?
На этот раз в голосе слышалось даже любопытство. Дуан счел это добрым знаком.
— После всего, через что я прошел, нетрудно убедиться: боги играют нами, как им заблагорассудится. Так почему я должен бояться случайной стрелы из кустов?
Розинда, клавшая себе довольно толстые куски вырезки на хлеб, прищурила глаза.
— Древнейший Чертог, цепи, сон… Ино, а ты не хочешь узнать, как это произошло и не было ли это игрой вовсе не богов? Согласись, подобное случается… раз в сто Приливов, не меньше. Ну, когда боги спускаются, участвуют в сражениях, влюбляются в смертных или крадут их…
Дуан сделал вид, что задумался, и наконец изрек:
— Если я хорошо помню альраилльскую и вообще мировую историю, за последние сто Приливов как раз не было ничего интересного. Так почему бы такому не произойти со мной? Может, у меня, — он усмехнулся углом рта и принялся отрезать кусок хлеба, — великая судьба? Может, я выдающаяся личность?
«Во всяком случае, выдающийся врун». Про себя Дуан подумал именно так. Розинда покачала головой с явным сомнением, и он прибавил:
— Тайная Стража всегда расследовала мое исчезновение. Она занимается этим и теперь, я лично дал им добро продолжать. Но признай: я исчез очень чисто.
«Хорошо, что в ту ночь отец сподобился устроить прием и часовые спали».
— …А появился в том виде, в каком и был. Штаны стали мне короткими, рубашка жала, потому что когда-то мои плечи были уже. И она была чистой, будто ко мне никто не прикасался. Никто не тащил меня, не бил, не калечил. И эти шрамы на руках… о, знала бы ты, как они ноют.
Розинда смотрела на него и жевала; из-за этого трудно было понять, о чем она думает и что чувствует. Дуан решил еще раз перейти в наступление.
— Вряд ли стража разберется, прошло слишком много времени. Но, как я уже говорил, я боюсь, что это случится снова. Именно поэтому ты должна выйти замуж, чтобы…
— Опять! — возопила сестра с набитым ртом, куда только что сунула остатки хлеба.
Дуан мысленно прижал уши и стал ждать. Выпив воды, Розинда уставилась на него.
