— Да. Неважно. Примерно как ты.
Дарина польщенно улыбнулась: вряд ли она могла понять весь печальный смысл услышанного. Дуан вздохнул и сдался.
— Ладно. Вставай, сокровище мое. Оденем тебя.
У него появилась мысль, как обеспечить Черного Боцмана платьем. Он взял со стола лампу и пошел к дальней двери. Дарина последовала за ним совершенно бесшумно, будто вообще не касаясь босыми стопами пола, только тихонько и торжествующе хихикая.
Вдвоем они пересекли множество неосвещенных комнат, в том числе и тех, куда Дуан после своего возвращения не заходил. Предметы здесь казались нечеткими силуэтами, узнаваемыми только в колеблющемся желтоватом свете. Эти силуэты заполняли музыкальный кабинет, географический, астрономический, вторую библиотеку, вторую гардеробную, игровую, из которой давно пора было всё раздать детям…
— Как ты тут еще не заблудился? — В очередном проеме Дарина догнала его и уцепилась за локоть. — Двадцать комнат! Нормальному пирату неприлично столько иметь!
Дуан как раз остановился.
— Мы пришли, — коротко сообщил он.
В тесном помещении не было ничего, кроме туалетного столика, ширмы и огромного платяного шкафа. Дуан потянул на себя одну дверцу и поднял руку с лампой повыше.
— Выбирай.
Здесь висело всего пять или шесть платьев, но все красивые — легкие, не слишком пышные, изящные. В большинстве своем они были в кремовых и персиковых тонах, одно — цвета темного жемчуга. Его Дарина и сняла с плечиков, осторожно вытянула перед собой и стала рассматривать с необычайной серьезностью. Узкие ноздри по-звериному дрогнули.
— Чьё это, Дуан? Откуда они здесь? Оно прекрасное, но… очень старое. Тут осталось кое-что от тан той, что его носила.
— Это моей матери. Несколько дней каждой сэлты она спала на моем этаже, потому что я тосковал по ней. У нее была своя гардеробная, своя ванная и своя спальня здесь. Потом… не понадобилось, и все закрыли. А вещи остались. Наверно, отец о них просто забыл.
Снова взгляд желтых мерцающих глаз резанул по лицу. Дуан быстро отвернулся.
— Давай вернемся. Ты оденешься, да и мне пора бы идти.
Он уже сделал несколько шагов, когда Дарина подала голос:
— Почему ты так просто мне его даешь? Оно должно быть для тебя очень ценным.
Дуан слегка улыбнулся.
— Ты тоже для меня очень ценная. Почему нет? Оно тебе пойдёт.
— Я верну.
Они прошли немного в обратном направлении, когда в какой-то из комнат Дарина остановилась и резко сжала его плечо.
— Послушай. Тут так все заброшено. Это ведь похоже на… агадэр, а не на жильё. Уходи отсюда. Беги. Как можно скорее. Зачем только ты все это затеял…
Дуан равнодушно кивнул. Дарина нахмурилась и не стала продолжать.
Агадэрами заморцы звали свои усыпальницы — мертвые дома, которые строились для отходящих ко сну сагибов. Дворцы, детально повторяющие обстановку тех, где сагибы жили. Хоромы посреди бесконечной пустыни — глухие, темные, засыпанные песком. Тело господина и тех, кого умерщвляли с ним, — слуг и пары-тройки наложниц или наложников, — обычно оставляли лежать в нижней комнате. Если не спускаться туда, можно было подумать, что в мёртвом доме живут, а впрочем… там жили. Агадэры умели прикидываться живыми, ровно до мига, пока неосторожный путник или вор не прикрывал за собой дверь. И тогда хозяин выходил встречать гостя.
Дарина отступила к окну.
— Будет скверно, если тебя увидят с женщиной, да еще с нуц. Я заберу платье и оденусь в саду, потом увидимся. Для всех… мы познакомились в Приграничье, во время твоего путешествия.
Не говоря ни слова, Дуан благодарно кивнул. Дарина потянула раму, осторожно высунулась и вскоре исчезла — одним стремительным росчерком. Король Альра’Иллы затворил окно, вернулся в гардеробную своей матери и, подойдя к шкафу, медленно дотронулся до одного из оставшихся платьев рукой. Да… они были ценными. Бесценными. Но Дарине он отдал бы всё.
Пятнадцатый Прилив. Новая сестра
— И принесло тебя на наши головы…
Принц Ино стоял и наблюдал, как немыслимое черное существо по-обезьяньи покачивается на канате и корчит рожи. Дарина ухмыльнулась, скаля мелкие белые зубы, среди которых особенно выделялись сахарные длинные клыки.
— А чего ты такой злющий? Я ведь не нахлебница, медицину знаю, буду вам помогать. Тем более, твой капитан взял меня сам. Конечно! — Нуц легко спрыгнула и повернулась так, что мягкий свет заиграл на черной коже плеч. — Он не мог устоять! И ты не сможешь.
Ино безнадежно поморщился, покраснел и потупил взгляд. Конечно, нуц была красивой. И голой — сейчас, когда строгого Тайрэ поблизости не наблюдалось, рубашка небрежно болталась перекинутой через борт. Дарина нисколько не стеснялась двух мужчин на корабле, и принца, непривычного к подобному поведению девочек и дам, это смущало. Он вообще пока не научился смотреть новому члену команды только в лицо и предпочитал таращиться куда-нибудь в пол.
— Эй ты! Ну хватит жаться! Хуже жреца-девственника! Мне не жалко, любуйся!
Ино неохотно вскинулся. Дарина склонила голову; желтые чуть раскосые глаза лукаво сверкнули.
— А расскажи, откуда ты сам-то тут взялся? Зачем маар тебя купил, если ты не его сын или… ну… какой-нибудь похищенный гаремный мальчик?
Ино насупился.
— Он меня не покупал. И я не гаремный, брось эти глупости. Я ушел из дома сам и…
Дарина вдруг приоткрыла рот и даже отшатнулась, будто он чем-то болел.
— Так у тебя… есть семья? И… дом?
«И куча виселиц на берегу этого дома». Ино вспомнил свой последний день в Ганнасе, ощутил тошноту и крепко впился пальцами в борт.
— Это не имеет значения. Они мне не нужны, лучше бы их и не было… Ненавижу.
Слова, кажется, удивили еще больше. Дарина нахмурилась и резко выпалила:
— Гоцу, напавшие на нашу деревню, вырезали нас. Почти всех стариков и мужчин, а женщин, юношей и детей забрали. — Она опять подступила ближе, не отводя пылающих глаз. — Что, хотел бы так? Хотел?
Что тут ответишь? Каждый ведь глядит на чужую беду с горных пиков своей собственной. Ино прикусил язык, промолчал. Дарина отвернулась, взяла рубашку и начала снова ее надевать. Получалось неловко: руки подрагивали, да и с пуговицами девочка едва справлялась.
— Ты вообще какой-то странный, я сразу заметила. Будто из… этих.
— Каких — этих?
— Титулованных, — процедила она сквозь зубы. — Вот кого ненавижу. Все эти мерзкие кхарры, графы, короли… Они могли бы объединиться и прибить это проклятущее гнездо, этот Гоцуган, сожри его Джервэ! И некоторые сагибы бы даже это поддержали! А они только жируют! Пьют свой кофе! Ждут, пока всех продадут, кого вообще можно продать!
