— Розинда не подпускает его, — пожаловался Дуан. — А остальных использует как заслоны.
Дарина низко рассмеялась и махнула в воздухе согнутой ногой.
— Мы, дамы, часто ведем себя именно так. Нам ведь интересно, что вы сделаете, чтобы получить свое.
Плинг возмущенно взвизгнул в поднятых кверху руках, и нуц приземлила его на подушку, после чего перевернулась на живот и тоскливо добавила:
— Хотя некоторые из вас не понимают ровным счетом никаких намеков, твой приятель из Совета, к примеру. А ведь я всячески показывала, что хотела бы поехать к нему домой. Знаешь, ужасно надоели наши парни из команды, они такие скучные. Я ведь всех их уже знаю-перезнаю. А тут… он такой умный… такой милый…
— Советник Кеварро — человек строгих нравов, — напомнил Дуан.
Золотые глаза Дарины по-кошачьи сощурились.
— Вообще-то он довольно подозрительный тип, если подумать. Почти ничего мне не рассказал о себе за весь вечер, все какие-то общие темы.
— Ты просто не умеешь спрашивать. Или слишком много болтаешь о себе.
Дарина села и скептично покосилась на Дуана.
— Да? И что же он рассказал тебе?
— Он бывший посол, родом из Нушиада, живет здесь не очень давно. Не любит громкие звуки, не женат, его дом в пригороде…
Дуан подумал и замолчал: больше он действительно не знал о Кеварро ничего. Впрочем, он практически не сомневался, что узнает по первому своему желанию. А вот Дарина сомневалась.
— В том-то и дело, мой недалекий капитан и не менее недалекий король. Есть такие создания, которые вроде бы не скрывают ничего, не увертываются от ответов, даже любят вопросы… но проходит много времени, больше, больше, а ты все так же ровным счетом ничего о них не знаешь. Они коварны и опасны.
— Да я сам стараюсь быть сейчас именно таким созданием. — Дуан хмыкнул.
Но Дарина, нисколько не успокоенная, хмуро покачала головой.
— Я серьезно, Дуан. Прочеши Совет частым гребешком. Мало ли, кого держал при себе твой отец.
Дуан вспомнил Габо ле Вьора и подумал, что в словах нуц есть смысл.
— А что касается Кеварро…
— Ты злишься, потому что он не захотел с тобой возлечь, — фыркнул Дуан, спихнув Плинга с наволочки. — Я помню. Ты всегда злишься в таких случаях, на Железного тоже злилась и, между прочим, злишься до сих пор.
Нуц кинула в него подушкой и грациозно, с достоинством встала.
— Мое дело — предупредить. Так или иначе, я сама все вызнаю о твоем дружке, рано или поздно. И возлягу — тоже! Железный останется единственной моей неудачей.
— Думаешь, после этого Кеварро на тебе сразу женится? — подколол Дуан. — И у тебя будет похожая кровать и выводок детишек?
Дарина сладко улыбнулась, оскалив клыки, и отчеканила:
— Мерзкий. Вонючий. Венценосный. Ублюдок. Жду тебя у дальних ворот, проводишь до костров.
С этими словами она тенью выскользнула в окно.
* * *
Они брели сначала по набережной, потом по полоске диких пляжей. И везде-везде по левую руку маячили рыжие огоньки множества костров. Костров на голой солёной гальке, костров, подаренных ушедшим морем. Звучала музыка: где-то просто стучали на деревянных бочках, где-то ласкали пальцами струнные, где-то к этому добавлялись певучий свист костяных дудочек и зычный гул раковин. Дуан слушал. Ганнас впервые за долгое время не был отталкивающе чужим.
Дарина попрощалась там, где началась первая громада крутых скал. Ускользнула бесшумно, не сказав ни слова на просьбу: «Передай всем, что я скучаю». Просто сгинула, будто растаяла.
Дуан долго еще стоял меж огнями и каменной темнотой. Мир казался ему странным, разбитым надвое, и граница пролегла прямо под ногами.
Обернешься — услышишь голоса.
Шагнешь дальше — встретишь безмолвие.
А зажмуришься, перестанешь дышать — и окажешься в незримой точке творения, там, где все началось, началось, прежде чем люди узнали войну, любовь и сумасшествие.
Он вспомнил, как маленьким слушал легенды в Ночи Большого Отлива: это ведь время не только плясок, но и преданий. Некоторые он запомнил и впоследствии, на корабле, пересказывал маленьким юнгам, а порой и тем взрослым, кто был пьян и просто хотел что-нибудь послушать. Любимой у многих была как раз история о Сотворении. И Дуан знал: если прислушается, идя в замок, обязательно услышит, как кто-нибудь нашептывает ее своим детям, пригревшись у огня.
Ведь именно легенды связывают всех. Тех, у кого теплый дом, и тех, кто вечно скитается по дальним дорогам.
…И странствовал по миру Сила, безликий и многоликий, и творил воду и воздух, огонь и землю. Творил звезды и грозы, облака и бури, зверей и птиц. И стало ему одиноко в мире, заполненным чудесами, но лишенном глаз, что могли бы эти чудеса видеть, и рук, чтобы их преумножать. И сделал он людей, взяв морской соли, звездной пыли и рыбьей крови, смешав и погрузив в это побеги тростника, что звался «тан». И оставил людей на берегу моря, дабы сами выбрали себе дом. Испугались люди бушующих волн, не стали строить лодок, расселились по долинам и горам Шиин-Шата — первого континента. Второй же — континент с Бесконечной пустыней, которую Сила не придумал чем заполнить, — остался пока пустым.
…И жили средь людского рода две женщины, Парьяла и Джервэ, Светлоликая и Темноокая. И были они обе по-разному прекрасны, и понравились они Силе.
Принял он облик юноши и пришел к Парьяле, когда собирала она моллюсков у побережья. Сказал ей: «Хочу, чтобы ты стала моей». И был он так прекрасен, что Парьяла Светлоликая полюбила его. И народились от их любви дети-Боги — Лува, прекрасная как мать, и Милунг, и Дараккар, и Вира-Варра, и последним — Пал, покрытый белой шерстью и алоглазый.
Но не мог Сила забыть и Джервэ: узрел ее однажды в лесу, пускающей стрелу за стрелой, загоняющей с ручными барсами оленя. Сделав уже Парьялу своей, народив с ней детей, принял он облик прекрасного мужчины и, когда Джервэ отдыхала в лесу после охоты, пришел к ней. Сказал: «Хочу, чтобы ты стала моей». И был он так силен, что Джервэ Темноокая сказала: «Так попробуй взять меня» — и ударила его ножом. И сбежала, и погнался за ней Сила, и настиг в самой глубине чащи. И когда взял он ее там, истекая кровью от раны ее клинка, родилась богиня Камэш, Красная Птица с женским ликом. Следом же за ней — Дзэд и Равви, и Варац, черная как уголь.
Не знали Парьяла и Джервэ друг о друге, а как узнали — разозлились и вместе пришли к неверному супругу. И снова ударила его Джервэ ножом, и сделала это три раза. И родились от пролитой крови рыжая Моуд и лукавый Вистас, и всезнающая карлица Дио’Дио, а последним — Вудэн с щупальцами вместо ног. И умер Сила, и сожгли его обманутые супруги, и развеяли пепел — с тех пор летает Сила по миру, а Боги живут себе припеваючи и хранят мир.
