На поляне, залитой мягким светом, журчал родник. В месте, где он вытекал из-под земли, неподвижно лежала красивая алая лисица. Огромные, едва ли не больше ее самой крылья с золотистыми маховыми перьями молотили по воздуху. Кровь мешалась с водой.
Принц и принцесса, спешившись, стояли лицом к лицу. Оба разгоряченные, взлохмаченные и едва дышавшие, они то и дело поглядывали на убитую дичь.
— Мне казалось, — Розинда кокетливо рассмеялась, насколько это позволяло взмокшее лицо, — ты во всем уступаешь дамам. Признай же, что это моя пуля была первой.
— Я вижу лишь, — нирец слегка улыбнулся, — что ран две и что мы с тобой совершили по одному выстрелу.
Дуан не сразу поверил своим ушам. Они говорили на «ты»?
Розинда тем временем подошла чуть поближе и, встав на носки, протянула руку.
— Давай-ка я тебе помогу.
Пальцы сестры стали вынимать из волос наклонившегося принца ветки и листья. Взгляд — спокойный и мягкий — не отрывался от его глаз.
— Ты очень хорошо стреляешь. Не хуже, чем танцуешь и прыгаешь через костер.
— Ни того, ни другого я не стал бы делать без тебя.
Розинда покачала головой.
— Ты все-таки глыба льда. И дылда. И… — пальцы дернули тонкую косицу с раковинами, — мышкин хвост дурацкий!
Теперь Арро рассмеялся, а в следующее мгновение, еще немного наклонившись, поцеловал принцессу в губы. Она ответила, обняла его, но почти тут же, легко вырвавшись из объятий, оттолкнула.
— А вдруг брат рядом? Кажется, я видела среди деревьев его кислую рожу. Что за бесцеремонности, о’хики?
Услышанное слово — личное, тайное обращение, используемое лишь любовниками, — заставило Дуана едва не выпустить ветку.
От довольно сильного толчка Фаарроддан о’Конооарр оступился и чуть не упал в ручей, но удержался на ногах и шутливо погрозил принцессе кулаком.
— Второй раз у тебя это не пройдет.
Она, не слушая его, уже бережно поднимала с земли убитую лису.
— Лучше помоги. И тогда, так и быть, я скажу, что это наш, а не мой трофей.
Не прошло и швэ, как двое, обмениваясь самыми любезными замечаниями и ведя под уздцы лошадей, покинули поляну. Они вновь помяли орешник, но уже с другой стороны, и вскоре задетые ветки успокоились, перестав качаться. Тогда Дуан вышел к ручью, в который конь тут же обрадованно сунулся мордой. Король Альра’Иллы, тоже зачерпнув воды, сначала выпил, а потом и плеснул себе на лицо.
У него было стойкое ощущение, что его огрели по макушке бутылкой с висхой. И он пока понятия не имел, какие у этого удара будут последствия.
* * *
К озеру Дуан выбрался одним из последних, всклоченный и без добычи. Розинда не преминула обратить общее внимание на все эти три детали, после чего с приятнейшей улыбкой скрылась среди баронесс, принцесс и камеристок, обмахивавшихся веерами. На принца Арро, который в стороне рассматривал трофеи, она даже не взглянула. Тот кинул на нее тоскливый взгляд, который теперь уже не казался действительно тоскливым.
— Ваша светлость! — приветствовал нирец Дуана. — Все ли с вами в порядке? Вы, кажется, оставили всю дичь гостям…
— Именно так. — Дуан подошел, улыбаясь и не переставая про себя размышлять. — Всю дичь — гостям, даже самую сладкую и красивую. Идемте есть?
Принц кивнул и направился к одному из костров, на которых жарилось мясо. Дуан, вышагивая рядом, небрежно бросил:
— А меня сегодня одурачили.
— Как это? — церемонно поинтересовался Фаарроддан о’Конооарр. — Кто?
Дуан слегка пожал плечами. Он уже закончил думать и принял решение. Ответ прозвучал более чем формально:
— Парочка крылатых красных лис. Зато я страшно голоден. А вы?
9
ДЕНЬ ПРОЩАНИЯ, ДЕНЬ ПОГИБЕЛИ, ДЕНЬ ЗАПАДНИ
Сколь бы приятной ни была Сэлта Отлива, как и все приятное, она постепенно подошла к концу. Наступил Гамзерт, восьмой календарный день, предпоследний, на который по традиции приходился самый разгар празднеств. В Сэган, день девятый, город уже постепенно готовился возвращаться к обыденной жизни: закрывалось большинство ярмарок, убирались с набережной излишки розжига, да и гуляний предстояло меньше. В Сэган, с самого раннего утра, королевские гости должны были уезжать. В Гамзерт же многим из них вполне ожидаемо захотелось насладиться еще одним праздничным удовольствием — Плясками.
Дуан знал, что некоторая часть знати — не только принц Фаарроддан о’Конооарр и принцесса Розинда ле Спада — и без того не отказывала себе в этом удовольствии. Многие дамы и мужчины были неравнодушны к кострам и являлись на отмель как тайно, так и открыто. Одни разводили свои собственные костры, другие присоединялись к чужим. Конечно, их веселье и танцы были не такими бурными, как у простолюдинов, но ведь каждый тешит себя как умеет. Толстым аристократам тяжелее прыгать через огонь, чем ловким конюхам, зато радость от удачного прыжка у них не меньше.
Поэтому, когда церемониймейстер Вейг озвучил королю предложение, исходившее сразу от нескольких гостей, тот и не подумал отказать. К тому же на поход у него имелись собственные планы. Ведь в то утро, едва проснувшись, на своем столе он обнаружил неизвестно как оказавшееся там послание.
«Ночью „Ласарра“ снимается с якоря. Приходи к огню. Мы будем тебя ждать».
Строка была написана Железным. Дуану не требовалось отвечать, равно как не требовались никакие уточнения. Он знал, что его найдут, какой бы длинной ни была галечная отмель, на сколько бы делэтр она ни тянулась. Как находили всегда. И везде.
Время одиночества. Священная черепаха
Дуан стоял в окружении десяти заморских солдат. Десять заморских винтовок нацелились прямо ему в грудь. И десять пар злых заморских глаз неотрывно смотрели на его лицо, нижняя часть которого прикрыта была черным полупрозрачным платком. За спиной темнели силуэты пришвартованных кораблей, густая тень от них в нескольких местах разрезалась полосами света так, что этот свет почти ослеплял.
— Значит, вот как выглядит знаменитый Король Два Лица. Как простая сагибская шлюха.
Десять глоток загоготали.
— Капитан Два Лица, — холодно поправил Дуан, досадуя, прежде всего, на невозможность прикрыть ладонью глаза. — И у вас нет ни единой причины задерживать меня… — Он помедлил: — Пока что.
Командир караула приблизил винтовку к его горлу. Дуан лишь усмехнулся, приподнимая голову от штыка, и усмешку наверняка увидели по глазам.
— Значит, вас не нанимал сагиб Азралах, и это не вы прячете на корабле нашу священную черепаху?
Дуан прищурился.
— Это не ваша черепаха. Никогда не была вашей. Ваш господин зря пожелал ее. Он глупец.
