Традиционная структура управления «Старой Испании» потерпела первое официальное поражение в 1812 году, когда Центральная хунта обороны провозгласила Кадисскую конституцию, опиравшуюся на либеральные принципы среднего класса. Эта возможность избавиться от давящих ограничений монархии и Церкви побудила многие города и провинции объявить себя самоуправляющимися кантонами Испанской федерации. Но ветер перемен быстро стих: Фердинанду VII позволили вернуться к власти с условием принятия Конституции. Впоследствии он нарушил свое слово и обратился за помощью к Священному союзу, в рамках которого французский король Людовик XVIII отправил в 1823 году армию «Ста тысяч сыновей Людовика Святого», чтобы раздавить испанское свободолюбие. Фердинанд распустил либеральную армию и возродил инквизицию, чтобы покончить со «зловредной манией мыслить».
В XIX веке Испания продолжала страдать от конфликта между либерализмом и традиционализмом. Наследницей Фердинанда, умершего в 1833 году, стала малолетняя Изабелла II. Либеральная армия поддержала ее восхождение на престол (а впоследствии – превратилась в крупнейшего «поставщика» королевских фаворитов).
Предводителем традиционалистов стал брат Фердинанда Дон Карлос, тоже претендовавший на трон (его сторонники вошли в историю как «карлисты»). Главной силой карлистов были мелкие земельные собственники Пиренеев, особенно Наварры; его последователи прославились своим фанатизмом и свирепым неприятием всего современного. В Первой карлистской войне (1833–1839) на стороне либералов дрался британский 10-тысячный Вспомогательный легион под командованием офицеров регулярной армии. Спустя сто лет новая гражданская война тоже привлечет иностранных добровольцев, но к тому времени у британских правящих кругов полностью иссякнет охота к подобному альтруизму. Восхищение байроновской романтикой восстаний сошло на нет после 1918 года, с волной социалистических революций и с признанием ужасов войны.
Вольнодумствующий либерализм, пропитывавший испанский офицерский корпус, в котором неуклонно росла доля среднего класса, пошел на убыль. Либералы получили доход от продаж церковных земель и превратились в реакционную крупную буржуазию. Правительства в Мадриде были коррумпированы, и генералы явно находили удовольствие, свергая их одно за другим. Это был век военных переворотов, получивших название «пронунсиаменто»
[6], потому что генералы, выведя на улицу войска, произносили длинные речи, в которых провозглашали себя диктаторами – спасителями страны. С 1814 по 1874 год было 37 попыток переворота, из них 12 удались
[7].
Крен страны становился все опаснее, она все больше беднела, а королева Изабелла тем временем перебирала и дегустировала своих гвардейцев. В 1868 году, когда она назначила своим любовником человека, не одобренного армией, ее наконец-то свергли. Преемником Изабеллы через два года выбрали Амадео Савойского, но его искренности и доброй воли не хватило для поддержки населения, измученного монархией. За его отречением в 1873 году последовало голосование в кортесах, учредившее республику.
Первая республика просуществовала считаные месяцы: ее федералистская программа включала такую популярную меру, как отмена воинского призыва, но уже через несколько недель после первых выборов одиночные бунты карлистов переросли в полномасштабную гражданскую войну, и правительству пришлось отказаться от этого важного обещания. Самыми боеспособными войсками карлистского претендента на трон стали выносливые католики-баски, первоначально вдохновлявшиеся сепаратистской идеей сбросить иго Мадрида. Испанские монархи были лишь номинальными правителями баскских провинций, составлявших senorio и никогда, в отличие остального полуострова, не подчинявшихся центральной власти.
Генералы видели главную роль армии в укреплении единства Испании, особенно после утраты американских владений. Как кастильских централистов, их страшила перспектива отделения Страны Басков и Каталонии на пиренейской границе. Кроме того, они были непримиримыми противниками федерализма, поэтому после провозглашения в других частях страны самоуправляемых кантонов они без колебаний подавляли выступления против Мадрида, как и волнения карлистов и басков. В итоге республике быстро пришел конец.
Консервативный политик Кановас дель Кастильо
[8] планировал реставрацию Бурбонов после свержения Изабеллы. Кроме того, он хотел создать устойчивое правительство и вернуть армию в казармы. Обе эти цели были достигнуты с провозглашением королем Альфонсо XII в конце 1874 года. Альфонсо был сыном Изабеллы (соответственно, вероятнее всего, в его жилах текла кровь кадровых военных), но на тот момент он числился всего лишь курсантом британской военной академии Сэндхерст.
По конституции Кановаса, продержавшейся почти полвека, Церкви и землевладельцам возвращалось утраченное влияние: не собираясь с ним вновь расставаться, они беззастенчиво манипулировали выборами. Крестьянам и арендаторам приходилось либо голосовать по указке землевладельцев, либо лишаться своих наделов.
Предвыборные кампании проходили под полным контролем вооруженных банд, известных как «отряды с дубинками», – их снаряжали влиятельные местные политики (caciques). Если же и это не помогало, то заполненные избирательные бюллетени уничтожались или подменялись. Политическая и экономическая коррупция растекалась из Мадрида по всей стране такой мощной волной, которой не знали предыдущие столетия. Суды были низведены до состояния деревенских трибуналов, где ни один бедняк не мог рассчитывать на разбор его дела, не говоря о том, чтобы добиться справедливости.
Несмотря на острое соперничество либералов и консерваторов в провинциях, в столице их лидеры достигли «джентльменского соглашения». Когда возникала необходимость в непопулярном решении, консерваторы подавали в отставку, и им на смену приходили либералы, почти неотличимые от своих оппонентов. Две партии смахивали теперь на двух деревянных болванчиков, а любой умник, пусть даже аристократ, обличавший коррупцию, считался предателем и подвергался травле. Той же самой троице – армия, монархия, Церковь, – что создала империю, суждено было теперь находиться у власти при ее крушении. В 1898 году армия потерпела позорное поражение в Испано-американской войне, страна потеряла Кубу, Филиппины и Пуэрто-Рико. Офицеры распродали почти весь предназначавшийся для солдат провиант и обмундирование.
Но даже завершившееся грандиозным провалом на Кубе в 1898 году жалкое повторение Реконкисты не заставило правителей Испании отказаться от близорукого самодовольства. Они были не в состоянии согласиться с тем, что одержимость империей разоряет страну: этим они покусились бы на такие краеугольные камни, как аристократия, Церковь и армия. Это нежелание смотреть в глаза правде сталкивало их с быстро растущими новыми политическими силами, которым, в отличие от либерализма начала XIX века, не было места в правящей структуре. Несовместимость «Вечной Испании» с этими новыми политическими движениями привела к столкновению, позднее разорвавшему страну.
