Вскоре к приемному отделению подвезли новую партию раненых на двух бэтээрах и медицинском гусеничном тягаче «таблетке». На этом же тягаче доставили и шестерых погибших. Сопровождавший их врач батальона доложил дежурному врачу медроты о раненых: трое тяжелых — один в голову осколочный и два пулевых в живот. Им нужны были срочные операции. У остальных бойцов ранения были средней степени тяжести и легкие — в основном осколочные в конечности. Дежурный врач распорядился выгружать всех. Илья не мог не помочь водителям и фельдшеру выносить лежачих, которых они размещали под навесом. Погибших тоже надо было выгрузить, только в другом месте — возле устроенного на окраине медсанбата морга — небольшого барака в окружении нескольких палаток. Как только они подъехали к моргу, Илью обдало нестерпимой вонью. Помогая выносить из тягача завернутые в брезент тела, он весь перепачкался кровью.
— Надо замыть пятна, пока свежие, а то джинсы свои потом не отстираешь, — посоветовал ему солдат в резиновом фартуке, вышедший из морга перекурить.
Когда Илья, морщась от невыносимого трупного запаха, от которого у него сразу начали слезиться глаза, зашел в помещение морга, чтобы замыть пятна на джинсах, он увидел зрелище не для слабонервных. Посреди барака на металлическом столе лежал труп, который фельдшер морга омывал из шланга, а в углу барака два пьяных в стельку солдата разбирали сваленные в кучу окровавленные ошметки. Еще один прикатил тележку с цинковым ящиком. Солдаты заполнили этот ящик фрагментами тел и отвезли его в сторону, чтобы приварить крышку.
— Это все, что осталось от попавших в засаду разведчиков. Душманы порубили их в капусту, а останки побросали в захваченный «Урал» и приказали привезти их нам в подарок, — пояснил подошедший к Илье начальник морга — старший лейтенант с засаленными волосами и мутными глазами, такой же пьяный, как и его подчиненные.
Насмотревшись на все это, Илья вышел из морга в полуобморочном состоянии. По дороге в офицерский модуль он, надеясь еще раз сегодня увидеть Настю, заглянул в медсанбат. Судя по потоку раненых, поступавших на два операционных стола, за одним из которых работала лейтенант медицинской службы Воронина, мотострелковая бригада понесла серьезные потери.
Как только бесчувственных раненых вносили в операционную, санитары большими ножницами распарывали им одежду и кидали ее в угол. Настя в красных от крови хирургических перчатках извлекала из их тел осколки и пули. Илья, разжившийся у дежурного врача белым халатом и марлевой повязкой, стоял в сторонке и заставлял себя смотреть, как она роется в распоротом животе солдата, пытаясь добраться до засевшей где-то в кишках пули. Ему надо было это увидеть. Он невольно примерил увиденное на себя и внутренне содрогнулся — нет, это не про него. Все это не может иметь к нему никакого отношения. Наконец Настя подцепила пулю пинцетом и выхватила ее из липких внутренностей. Осмотрев на свету сплющенный кусочек металла, она кинула его в эмалированный таз, заполненный окровавленными бинтами и тампонами.
На соседнем операционном столе хирург отпиливал хромированной ножовкой перебитую ниже колена волосатую ногу, державшуюся на обвисших сухожилиях и остатках костей. Поборов приступ тошноты, Илья поспешно вышел из операционной на свежий воздух.
Насте же сегодня еще предстояло ночное дежурство, и он решил навестить ее после отбоя. В ординаторской горел свет, но в ней никого не было. Решив зайти попозже, Илья направился к выходу. Проходя по длинному коридору, он вдруг услышал раздавшийся за дверью какой-то подсобки сдавленный женский писк. Дверь была незаперта, и Илья решил проверить, что там происходит. Нащупав в темноте выключатель, он зажег свет в каптерке и остолбенел: в глубине помещения коренастый мужик в военной форме прижимал к стене Настю. Зажав ей рот ладонью, вояка суетливо шарил свободной рукой у нее под белым халатиком. Реакция Ильи была молниеносной — схватив мужика за шиворот, он оторвал его от Насти и тут же прямым в челюсть отправил мерзавца в глубокий нокаут. И только потом он узнал в распластавшемся на дощатом полу борове начальника политотдела бригады подполковника Акиева, от которого за версту несло водочным перегаром. Чтобы привести его в чувство, Илья похлопал начпо по отвисшим, как у бульдога, щекам, но тот продолжал лежать, не подавая признаков жизни, и Насте пришлось сбегать в ординаторскую за нашатырным спиртом. Резкий запах нашатыря вывел начпо из обморочного состояния. Мотнув головой, он бессмысленным взглядом уставился на Илью с Настей, явно не соображая, что с ним и где он находится.
— Еще раз увижу тебя рядом с Настей — убью! — предупредил его Илья. — Ты меня понял, хряк вонючий?
— Да понял я, понял, — потирая ушибленную челюсть, проворчал Акиев. — А за хряка ты мне еще ответишь, журналист…
— Илья, пойдем отсюда, — попросила Настя. — Ты же видишь, он надрался как свинья и потому не соображал, что делает, — примирительно сказала она, уводя за собой Илью.
В ординаторской она первым делом заварила чай с мятой. Им обоим надо было успокоиться, и чай с мятой был отличным средством для снятия нервного напряжения. После того, что случилось с ней в каптерке, Насте уже не было смысла скрывать от Ильи, что начпо не дает ей проходу с первого дня, как она прибыла в медроту, но она старалась его и близко к себе не подпускать. А сегодня тот узнал, что у нее ночное дежурство, и приперся к ней в ординаторскую пьяный в хлам и сразу начал приставать. Из ординаторской Насте удалось сбежать, она спряталась в каптерке, но Акиев нашел ее и там, так что Илья подоспел как раз вовремя.
— Только ты не представляешь себе, какого врага нажил — начпо за свой сегодняшний позор наверняка захочет тебе отомстить, — предупредила она.
— Да ничего он мне не сделает, — отмахнулся Илья. — Пусть еще спасибо скажет, что легко отделался. Я ведь и убить его мог в тот момент.
— Вот поэтому я и увела тебя от греха подальше. И неизвестно еще, чем это все для нас закончится. Акиев ведь способен на любую подлость. Говорят, что даже наш комбриг побаивается с ним связываться.
— Это мы еще разберемся, кто кого должен бояться. А вообще будет лучше, если ты переедешь ко мне в Кабул — в кабульском госпитале хирурги ведь тоже нужны.
— Я бы с радостью переехала к тебе, только кто меня из медроты отпустит?
— Если мы с тобой распишемся, никто, думаю, не будет возражать против того, чтобы в загранкомандировке муж с женой проживали вместе, тем более что в Кабуле для семей советских специалистов построено целых два квартала.
— Ну если так будет стоять вопрос, тогда другое дело, — согласилась с ним Настя. — Расписаться мы можем и здесь, но свадьбу сыграем, когда вернемся в Союз. Согласен?
— Конечно, согласен. А медовый месяц предлагаю провести там, где мы с тобой познакомились. Помнишь ту ночь? Как тихо плескались морские волны у наших ног…
— Ну мы с тобой и размечтались! — грустно вздохнула Настя. — В этой пустыне, где даже стерильные операционные инструменты приходится держать в тазу с водой, иначе они тут же покроются серым налетом пыли, мне даже представить себе трудно, что где-то есть море и можно целыми днями беззаботно валяться на пляже.
