— Сержант Пеночкин, чего это мы свистим, аки Соловей-разбойник? — опустив стекло, спросил Илья.
— Извините, товарищ капитан, — взял под козырек сержант. — Служба, сами ж понимаете.
— Я — понимаю. Вопросы ко мне есть? Я ничего не нарушил? — сухо осведомился Илья.
— Да нет, — пожав плечами, ответил Пеночкин. — Счастливого вам пути!
— И тебе не хворать, — сказал Илья, трогаясь с места.
Из-за непрекращающегося снегопада на междугородной трассе образовались километровые пробки, и Илья на своей «Ниве» вынужден был все время за кем-то плестись, не рискуя идти на обгон. Один раз в них чуть не врезался вылетевший на встречную полосу «мерседес», и ему лишь чудом удалось избежать неминуемого столкновения. Все чаще по обеим сторонам дороги стали встречаться улетевшие в кювет автомобили, водители которых не сумели справиться на гололеде с управлением. Поездка все больше напоминала зимнее ралли. Перед крутым подъемом движение и вовсе застопорилось: трейлер развернуло поперек трассы, и он перекрыл собой все движение. Илья съехал на обочину и, на зависть другим водителям, стал прорываться по снежной целине. Новая резина не подвела, и «Нива» на двух включенных мостах, преодолев сугробы, на второй передаче вскоре выбралась на трассу. Двигатель работал натужно, но ровно, в салоне было тепло и уютно, и поездка, несмотря на непогоду, была вполне комфортной.
Ближе к вечеру заметно потеплело, но от этого сделалось еще хуже: снегопад усилился, а туман стал походить на молочный кисель. Машины, пробиваясь сквозь непроницаемую стену снега, двигались на ощупь, как подводные лодки.
Илья вновь сел за руль и переключил фары на дальний свет, но и они с трудом пробивали сплошную снежную пелену. Видимость сократилась до нуля, и дворники еле справлялись с постоянно налипающим на лобовое стекло снегом.
Когда окончательно стемнело, Илья поставил «Ниву» на стоянку возле придорожного мотеля. Чтобы до утра нормально отдохнуть, Илья с Настей сняли двухместный люкс. Прекрасно поужинав в ресторане при мотеле, они вернулись в номер. Душ занял несколько больше времени, чем рассчитывала Настя: Илья вызвался «потереть ей спинку», но этим, естественно, не ограничился…
Наутро они проснулись в прекрасном настроении. Позавтракав в номере, они сели в машину и продолжили свое путешествие.
* * *
…Двуглавая красавица Ушба, укрытая снежным покрывалом, выглядела неприступно. Эта пугающая своими отвесными бастионами каверзная вершина, расположенная в Центральной части Кавказа, была своеобразной Меккой многих поколений горовосходителей и по популярности в свое время могла поспорить даже с Эверестом. Ее суровая неповторимая красота притягивала как магнит, и ушбинские вертикали традиционно стали пробным камнем, на котором проверялось мастерство альпиниста. И в необъятной России, и в далекой Англии альпинисты всегда почитали за честь побывать на ее склонах. В Лондоне по сей день существует клуб покорителей Ушбы, как будто горный исполин, которому, в сущности, нет никакого дела до копошащихся на его склонах существ, гордо именующих себя людьми, возможно покорить. Покорить, подчинить своей воле, завоевать…
Можно осушить болота, уничтожить лесные массивы, повернуть, наконец, реки вспять, но поработить горные вершины — это еще, слава Богу, никому не удавалось, и горы никогда и ни перед кем не становились на колени. Земля и так уже сполна расплачивается за тот вред, который за последние сто лет (особенно после открытия тайн ядерной энергии) нанес природе человек. Не миновала сия чаша и горы. Тонны мусора, оставленные паломниками от альпинизма на девственных склонах, искусственные моря и озера, затопившие горные ущелья, — все это не проходит даром, и горы время от времени жестоко мстят, стреляя камнепадами и лавинами в непрошеных гостей. Ушба по своему коварству одна из первых…
Команда из четырех альпинистов, поеживаясь от пронизывающего насквозь ветра, в нерешительности остановилась перед гладкой, как зеркало, стеной. Роман, решивший идти в связке первым, снял рюкзак и достал радиостанцию.
— «Лагерь один», я «лагерь два», — запросил он связку наблюдателей, разбивших свою палатку на соседнем перевале.
— «Лагерь один» на приеме.
— Как проходит связь? — привычно спросил Роман.
— Отлично! — ответили ему с перевала.
— Передайте на базу: мы подошли к основанию стены и начинаем подъем.
— Вас поняли, не забывайте: следующий ваш выход на связь в двенадцать, затем в шестнадцать.
— Не забудем, все, конец связи. — Роман отключил радиостанцию.
Заряда аккумулятора в режиме непрерывной передачи должно было хватить на пять-шесть часов. Если экономить, то для восхождения этого вполне достаточно. Наблюдатели запаслись комплектом аккумуляторов и свою станцию не выключали круглосуточно, восходители же себе такой роскоши позволить не могли (на стене каждый грамм в тягость) и выходили в эфир только в строго оговоренное время.
Негнущимися пальцами Роман стал шнуровать утепленные французские скальные туфли. В советские времена о таком снаряжении и мечтать не приходилось. В 1964 году знаменитому «Тигру скал» пришлось штурмовать эту стену в обыкновенных резиновых кедах. Роман, передав рюкзак кутавшимся в пуховые куртки альпинистам, стал внимательно просматривать стену. Летом этот маршрут был оценен по высшей категории сложности, но сейчас на календаре был февраль.
В городской квартире планировать восхождение было легко, стоя же у подножия горы, на все смотришь по-другому, и заоблачные вершины не кажутся тебе такими уж заманчивыми. Пропыхтев под рюкзаком часов двенадцать на подходе к горе, каждый восходитель рано или поздно задает себе один и тот же вопрос: а на фиг, собственно говоря, мне это нужно? Положительного ответа в принципе не существует, потому что кто же тебя назовет умным, когда ты за просто так, как ишак, горбатишься под тридцатикилограммовым рюкзаком. Ишак хоть упирается, а ты прешь в гору, как дурак, добровольно…
Закончив все необходимые приготовления, Роман тяжело вздохнул и сделал первый шаг по вертикали. Руки, одетые в легкие хлопчатобумажные перчатки, отчаянно мерзли: зацепки были припорошены снегом и, прежде чем уверенно за них взяться, приходилось сметать снег. Перчатки, естественно, вскоре промокли. Теплее от этого не стало.
Он с трудом пролез первые пять метров и забил в промерзшую стену первый крюк. Крюк зашел хорошо, отозвавшись малиновым звоном, и Роман немного воспрянул духом: привычная работа на время отодвинула нехорошие предчувствия, он немного согрелся и уже уверенней стал продвигаться вверх, проходя метр за метром. Хергиани понадобилась неделя, чтобы пройти этот маршрут, Роман же рассчитывал уложиться в два дня. Ночевать в гамаках при почти двадцатиградусном морозе удовольствие, скажем прямо, крайне сомнительное даже при прекрасном пуховом снаряжении.
Собственно, только на современное высокогорное снаряжение Роман и рассчитывал, но чем выше он поднимался по скалам, тем менее убедительным казался ему этот расчет. Михаил Хергиани даже по современным меркам был выдающийся скалолаз, себя же таковым Роман не считал. Его старый напарник по связке Илья Ладогин — другое дело, и Роман вдруг остро почувствовал нехватку надежного друга.
