Подавляющее большинство американцев и иранцев, а также развивающиеся страны (130 стран-участниц) согласны, что у Ирана есть «неотъемлемое право» всех участников Договора о нераспространении ядерного оружия на то, чтобы «развивать исследования, производство и использование ядерной энергии в мирных целях без дискриминации» – право, которое распространялось бы на Израиль, Пакистан и Индию, если бы они этот договор подписали.
Поэтому когда СМИ сообщают, что Иран бросает вызов «миру», обогащая уран, то возникает закономерный вопрос: какой «мир» ограничивается несколькими странами?
Что касается проверок международных инспекторов, которые проводятся в Иране, то Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) уже не раз доказало свою высокую компетентность.
Зеэв Маоз, один из ведущих аналитиков Израиля, представил твердые аргументы, что ядерные программы Израиля вредят безопасности страны, и призвал руководство «серьезно пересмотреть свою ядерную политику и запустить с использованием своих ядерных рычагов заключение регионального соглашения о зоне, свободной от оружия массового уничтожения на Ближнем Востоке».
Позиция Вашингтона здесь, конечно, решающая. Администрация Буша получила высокую оценку на Западе за недавний переход от агрессивного милитаризма к дипломатии, но это не пожизненное признание.
Комментируя январский визит 2008 г. президента Буша в страны Персидского залива, специалист по Ближнему Востоку и бывший посол Чес Фримэн пишет, что «арабы, как известно, учтивы и гостеприимны, даже если им не нравятся гости… Тем не менее, когда американский президент посетил их и говорил на тему Ирана, его слова возмутили редакцию самой крупной газеты в Саудовской Аравии, выходящей на английском языке. Журналисты выразили сожаление по поводу того, что «американская политика представляет собой не дипломатию в поисках мира, а безумие в поисках войны».
События в Европе также чреваты новыми угрозами. Руководители НАТО парадоксальным образом полагают, что их организация по самой своей сути является голубем мира. Однако большинство стран сохраняют иное представление о натовском миролюбии. Равно как и Россия.
Казалось, надежда на долгосрочный мир наметилась в Европе, когда рухнул Советский Союз. Михаил Горбачев не препятствовал вступлению объединенной Германии в НАТО – удивительная сделка, учитывая историю: Германия была разгромлена Россией дважды в XX веке, и теперь она вступила во враждебный России военный союз во главе с глобальной сверхдержавой.
Это была услуга за услугу: президент Буш-старший пообещал, что НАТО не будет расширяться за счет бывших членов Варшавского договора, предоставив России некоторую гарантию безопасности. Президент Билл Клинтон отказался от этого соглашения. НАТО не только расширился в восточном направлении, но и отверг предложение России (сделанное совместно с Украиной и Белоруссией) установить официальную безъядерную зону от Арктики до Черного моря, которая охватывала бы Центральную Европу.
В ответ Россия отказалась от позиции о неприменении первой ядерного оружия, которой она придерживалась после соглашения Буша и Горбачева, а НАТО от нее никогда не отказывался.
Напряженность стала активно нарастать, когда президентом стал Буш-младший, заявивший о намерении увеличения наступательной военной мощи, отказе от ключевых договоров безопасности и поощрении прямой агрессии. Как и предполагалось, Россия ответила ему, увеличив свой собственный военный потенциал, как позднее поступил и Китай.
Программы ПРО представляют собой особую угрозу. ПРО понимается всеми сторонами как оружие первого удара, способное свести на нет ответный удар, и препятствует тем самым взаимному сдерживанию агрессии. Центр стратегических исследований Rand утверждает, что ПРО следует рассматривать «не просто как защиту, а как инструмент, с помощью которого США уже сейчас проводят агрессивную политику по всему миру».
Военные аналитики из изданий самого разного политического спектра обычно пишут об этом назначении ПРО без всякого негатива, демонстрируя трогательное единодушие. Вот, например, Эндрю Басевич из консервативного журнала National Interest: «Системы противоракетной обороны на самом деле предназначены не для защиты Америки. Это инструмент для обретения мирового господства». А что же либеральные СМИ? По мнению Лоуренса Каплана из New Republic, ПРО «сохраняет способность Америки обладать властью за рубежом. Дело не в обороне. Речь идет о нападении. И именно поэтому ПРО нам необходимы».
Российские стратеги сделали такой же вывод. Они не могут не рассматривать размещение установок ПРО США в Польше и Чехии как серьезную угрозу своей безопасности, заключают аналитики США Джордж Луис и Теодор Постол.
Американские политики уже давно думают, что нам принадлежит мир. Но сфера доминирования США сужается даже в тех регионах, которые традиционно не вызывают беспокойства.
В последние годы в Южной Америке принимаются меры, призванные ослабить американский контроль. Страны региона находятся на пути к интеграции друг с другом, есть предпосылки для обретения подлинной независимости, решения тяжелых внутренних конфликтов и, что самое главное, для устранения традиционного разрыва между привилегиями и сытостью элит и морем бед и страданий простых граждан.
Также укрепляются отношения стран «юга» планеты – Бразилии, Южной Африки и Индии. И как для Африки, так и для Ближнего Востока благодаря росту экономической мощи Китая появляется альтернатива западному господству.
В течение нескольких лет международная экономика была трехполярной, с основными центрами в Северной Америке, Европе и Восточной и Северо-Восточной Азии, но в настоящее время все более усиливается Южная и Юго-Восточная Азия.
США сохраняют верховенство в одном измерении: в создании технологически продвинутых инструментов насилия, на которые тратят примерно столько же, сколько остальной мир, вместе взятый. Но этот самый «остальной мир» становится все более разнообразным и сложным.
Два традиционных способа давления, которые применяют США, – насилие и экономическое удушение. Эти инструменты могут потерять свою эффективность, но пока от них никто и не думает отказываться.
В марте 2008 г. Министерство финансов США призвало мировые финансовые структуры отказаться от отношений с крупными государственными банками Ирана. У этих предупреждений были «клыки» благодаря принятию так называемого Патриотического акта, дающего Вашингтону возможность запретить любому финансовому учреждению доступ к финансовой системе США.
Эту угрозу немногие осмелятся встретить лицом к лицу, возможно, даже Китай здесь не исключение. Экономический аналитик Джон МакГлинн вряд ли преувеличивает, когда расценивает «Патриотический акт» как объявление войны Ирану, войны, которая способна фактически изолировать Иран от международной экономики.
Мнение МакГлинна получило поддержку из неожиданного источника: от приверженцев воинствующей «новой большой стратегии», пятерых бывших руководителей НАТО высокого уровня, которые в январе 2008 г. выпустили манифест, сообщающий, что «ядерное оружие, а с ним и возможность первого удара являются необходимыми, так как просто нет реальной перспективы безъядерного мира».
