Но истинные корни глубже. Частично их следует искать в политике финансовой либерализации последних 30 лет, то есть в освобождении финансовых рынков от государственного регулирования. Эти шаги предсказуемо увеличили частоту и глубину финансовых колебаний, которые теперь угрожают привести к худшему кризису со времен Великой депрессии. Как и ожидалось, несколько крупнейших финансовых компаний, получивших громадную прибыль от либерализации экономики, теперь призывают государство вмешаться и спасти их от гибели.
Такое вмешательство является стандартным инструментом государственного капитализма, хотя масштабы впечатляют. Экономисты Винфрид Руигрок и Роба Ван Тулдер в ходе исследования, проведенного 15 лет назад, обнаружили, что по крайней мере 20 компаний из Fortune 100 не смогли бы выжить, если бы они не были спасены своими правительствами, а остальные получили существенную помощь, призывая правительства «социализировать потери». Сегодня правительство США точно так же спасает финансовых монстров с помощью денег налогоплательщиков. Такое вмешательство «стало правилом, а не исключением в течение последних двух веков», – заключают ученые.
В демократическом обществе политики, планирующие занять президентское кресло, должны рассматривать такие важные вопросы, глядя в корни проблем и предлагая лечение, а также средства, с помощью которых люди, страдающие от последствий финансового кризиса, могут обезопасить себя.
Финансовый рынок «занижает риски» и «систематически неэффективен», – писали десять лет назад экономисты Джон Итвелл и Лэнс Тейлор, предупреждая о крайних опасностях финансовой либерализации. Они же предложили решения, которые были проигнорированы. Одним из факторов, которые свидетельствуют о губительной роли финансовой либерализации для экономики, является невозможность рассчитать, какие расходы понесут те, кто не участвует в сделках, но на кого они при этом влияют. А между тем расходы «внешних участников» могут быть огромными. Игнорирование системных рисков приводит к рискам бо́льшим, чем может позволить себе эффективно работающая экономика, даже по самым скромным требованиям.
Идти на риск – задача финансовых институтов, и если они хорошо управляются, то должны быть уверенными, что их собственные потенциальные потери будут покрыты. Акцент здесь – на слове «собственные». При государственном капитализме такой подход невозможен, поскольку забота о тех, «кто ни при чем», но пострадал от финансового кризиса, перепоручается финансовыми компаниями государству, в то время как доведение экономики до этого самого кризиса они всегда берут на себя.
Финансовая либерализация оказывает воздействие не только на экономику. Давно понятно, что это мощное оружие против демократии. Свободное движение капитала создает то, что некоторые называют «виртуальным парламентом», состоящим из инвесторов и кредиторов, которые внимательно следят за государственными программами и «голосуют» против них, если они направлены на благо людей, а не на укрепление власти денег, сосредоточенных в руках кучки финансистов.
Инвесторы и кредиторы могут «голосовать», уводя капиталы за рубеж, ослабляя национальную валюту, а также используя другие способы, предлагаемые политикой финансовой либерализации. Это одна из причин, по которой в Бреттон-Вудской системе, установленной Соединенными Штатами и Великобританией после Второй мировой войны, были введены контроль за движением капитала и регулируемые курсы валюты.
Великая депрессия и война вызвали мощный подъем радикальных демократических течений, начиная с антифашистского сопротивления и заканчивая рабочими профсоюзами. Их давление привело к необходимости позволить проводить социал-демократическую политику. Бреттон-Вудская система была разработана отчасти, чтобы создать пространство для действий правительства в ответ на общественную волю – то есть для некоторых проявлений демократии.
Джон Мейнард Кейнс, знаменитый британский экономист, финансист и предприниматель, считал самым важным достоинством Бреттон-Вудской системы право правительств ограничить движение капитала. На неолиберальной стадии развития экономики, после развала Бреттон-Вудской системы в 1970 г., Министерство финансов США стало относить свободное движение капитала к «фундаментальному праву», в отличие от таких «необязательных» прав, которые гарантируются Всеобщей декларацией прав человека: на здравоохранение, образование, труд, безопасность и др. Правительства Рейгана и Буша считали подобные права чем-то вроде писем Санта-Клаусу.
В прежние годы общественность и ее мнение не представляли большой проблемы. Причины были описаны Барри Айхенгрином в его научном исследовании международной денежной системы. Он объясняет, что в XIX веке еще не было повсеместно «всеобщего избирательного права», профсоюзное движение только зарождалось, а рабочие партии не были представлены в парламенте». Поэтому большие расходы, связанные с деятельностью виртуального парламента, могли быть безболезненно перенесены на население.
Но с радикализацией широкой общественности во время Великой депрессии и войны такой роскоши капиталисты оказались лишены. Таким образом, в Бреттон-Вудской системе «ограничения на мобильность капитала были инструментом демократии, попыткой избежать тотального давления рынка».
Очевидным следствием стало то, что после демонтажа послевоенной системы демократия была вновь ограничена. Необходимо было контролировать общественность в стране, которая управляется большим бизнесом и зависит от него. Одной из иллюстрацией такого подхода являются избирательные кампании, полностью управляемые PR-агентствами.
«Политика есть тень, отбрасываемая на общество большим бизнесом», – заключил ведущий социальный философ Америки XX века Джон Дьюи, и это не изменится до тех пор, пока «власть сращивается с бизнесом для извлечения прибылей через частный контроль банковской деятельности, земли, промышленности, с помощью СМИ и пропаганды».
В США на самом деле однопартийная система, одна партия бизнеса с двумя фракциями – республиканцами и демократами. Тем не менее между ними существуют различия. В своем исследовании «Неравная демократия: политическая экономия нового позолоченного века» (The Political Economy of the New Gilded Age) Ларри Бартельс описывает, как в течение последних шести десятилетий «доходы семей среднего класса росли в два раза быстрее при демократах, чем это было при республиканцах, а доходы бедных рабочих семей росли в шесть раз быстрее при демократах, чем при республиканцах».
Различия можно проследить и на нынешних выборах. Избиратели должны изучить их, но без иллюзий, а также с признанием того, что на протяжении череды веков прогрессивное законодательство и социальное обеспечение были достигнуты благодаря народной борьбе, а не подачкам сверху.
Эта борьба ведется с переменным успехом. Но вести ее нужно каждый день, а не раз в четыре года, и всегда с целью создания по-настоящему демократического общества, которое проявляет себя везде – начиная с кабины для голосования и заканчивая рабочим местом каждого американца.
Вызовы для Барака Обамы
Часть I. Выборы и экономика
Фраза «Это историческое событие» звучала после президентских выборов на каждом углу. И это неудивительно. Черная семья в Белом доме – по-настоящему важное событие.
