– Я не думаю, что кто-то считал существование Богалогически необходимым – по крайней мере, до тех пор, пока не появился Ансельм Кентерберийский с его онтологическим доказательством, что произошло в середине двухтысячелетнего существования христианства. Онтологический аргумент Ансельма Кентерберийского был неудачными ненужным поворотом для теологии. Даже Фома Аквинский не верил в него на самом деле. Так что не только я считаю, что существование Бога не является чисто логической проблемой. Тем не менее я думаю, что Бог должен существовать в том смысле, что он не зависит от существования чего-либо еще. И в этом смысле Он есть онтологический Абсолют, абсолютное объяснение всего остального.
Я попросил Суинберна рассмотреть другую возможность (исключительно в порядке обсуждения): что, если Вселенная существует как установленный факт, без какого бы то ни было Бога, поддерживающего ее существование? Было бы ее существование необходимостью в вышеизложенном смысле, ведь она бы не зависела от существования чего-либо еще?
– Именно так! – ответил он.
То есть гипотеза Бога (даже если принять ее на том основании, что она более вероятна, чем альтернативная гипотеза о беспричинном существовании сложной Вселенной) не разрешает тайну бытия полностью.
– Должен признать, – сказал Суинберн, – что отчасти мне хочется знать, хочется иметь некую гарантию того, что Бог не может не существовать. Однако я понимаю, что логически невозможно иметь объяснение для всего. Можно объяснить А через Б, Б через В, В через Г, но в конце концов, все, что вы можете сделать, это найти простейшую гипотезу, которая объясняет возможно большую часть реальности. И на этом объяснение должно остановиться. И я утверждаю, что эта конечная интеллектуальная точка остановки есть Бог. На вопрос же о причинах существования Бога я ответить не могу. На этот вопрос у меня нет ответа.
Если бы мы могли задать этот вопрос Богу, как Его понимает Суинберн, сумел бы Он на него ответить? «Я есмь Сущий», – провозгласил голос из горящего куста Моисею. Но разве этот голос когда-либо вопросил: «Откуда Я?» Если есть какое-то объяснение существования Бога, то Бог, будучи всезнающим, должен его знать. А если никакого объяснения на самом деле нет, если Он действительно является Высшим установленным фактом, то тогда Он и это должен знать. Он должен знать, что Его собственное бытие как случайного существа, говоря словами Суинберна, «крайне невероятно». Будет ли божественный ум удивляться собственной необъяснимой победе над совершенной простотой Ничто?
Я не стал углубляться в эти потенциально нечестивые вопросы. Я и так слишком долго пользовался гостеприимством Суинберна, истощив его запасы чая и печенья – а возможно, и терпения. В окна кабинета заглядывали ранние сумерки. Пора было прощаться. Я рассыпался в благодарностях, а он порекомендовал мне, в каких ресторанах стоит поужинать в Оксфорде.
Когда я покинул квартиру Суинберна, птичьи песни давно стихли. Неторопливо шагая обратно к главной дороге, я снова обратил внимание на бросающееся в глаза здание православной церкви. Какое странное внедрение Византии на территорию Северного Оксфорда! Суинберн говорил, что исповедует православие. Ходит ли он в эту церковь? С его манерами духовника и вытянутыми, слегка резкими чертами лица, этот оксфордский философ вполне мог занять место в мозаике православной церкви, рядом с другими византийскими божествами:
О мудрецы, явившиеся мне,
Как в золотой мозаике настенной…
[14]
Что это? Далекий соборный колокол? Нет, это звон Оксфорда, зовущий меня обратно на Хай-стрит. Добравшись до центра, я нашел один из ресторанов, рекомендованный Суинберном. Атмосфера в полупустом ресторане царила довольно оживленная, провинциально-академическая по сравнению с космополитическим «Кафе де Флор» в Париже. Заняв столик, я заказал копченую пикшу и салат из помидоров, а также маленькую бутылочку шампанского и полную бутылку австралийского шираза. За ужином я бездумно прочитал свежий выпуск «Гардиан». Когда я покинул ресторан, время близилось к полуночи. Шагая по почти безлюдной Хай-стрит обратно в гостиницу, я испытывал чувство глубокого удовлетворения, и тайна бытия временно перестала меня занимать.
Интерлюдия:
Высший установленный факт
Похоже, Ричард Суинберн разрешил одну загадку ценой введения другой загадки: он объясняет существование Вселенной, предполагая существование Бога, сотворившего ее, но признает, что не может найти объяснение для Бога, Чье существование, по сравнению с абсолютной простотой Ничто, поражает Суинберна как «крайне невероятное». Способен ли деизм на нечто большее, чем закончить объяснение космоса необъяснимым существом, Высшим установленным фактом?
Традиционные философы-деисты так не думали. Они считали, что Бог, в отличие от мира, существует по самой своей природе, содержит в самом себе принцип собственного существования. Это называется по-разному: causa sui («причина себя»), самозарожденное, вечное и независимое бытие, реальнейшее сущее и необходимейшее сущее. Но есть ли хоть какие-то основания для столь обильного словоизвержения?
Рассмотрим, например, термин causa sui, вроде бы предполагающий, что Бог каким-то образом сам себя произвел на свет. Однако даже средневековые теологи отказывались заходить так далеко, считая, что никакое существо не может вызвать к жизни самого себя. Независимо от возможного могущества такого существа, оно должно уже существовать, прежде чем сможет проявить свои каузальные силы. Утверждать, что Бог есть causa sui, – это на самом деле утверждать, что Он не имеет причины. Его существование не нуждается в причине, потому что оно необходимо. Или, другими словами, Его существование не нуждается в объяснении, потому что самоочевидно.
И каким же образом можно показать существование такого самоочевидного существа? Один из традиционных способов – это космологический аргумент существования Бога, восходящий к Аристотелю, но наиболее детально разработанный Лейбницем и состоящий в следующем: Вселенная случайна, ее могло бы и не быть; учитывая, что она все же существует, этому должно быть какое-то объяснение; она должна была быть создана каким-то существом. Если это существо также случайно, то тоже требует объяснения своего существования – и так далее. Либо эта цепочка объяснений в конце концов заканчивается, либо не заканчивается. Если она заканчивается, то последнее существо должно быть самоочевидным. Если она идет до бесконечности, то надо объяснять всю цепочку, которая должна быть вызвана чем-то за пределами себя. В таком случае существование этой сущности должно быть самоочевидно. В любом случае существование случайного мира должно в конце концов объясняться чем-то, чье существование самоочевидно. Когда мы пришли к выводу о существовании самоочевидной сущности, нам потребуется лишь небольшое логическое усилие, чтобы показать, что эта сущность обладает свойствами, которые традиционно приписываются Богу. (Детали разработал Самуил Кларк, английский теолог и друг Исаака Ньютона.) Начнем с того, что самоочевидное существо должно существовать по необходимости. А если оно существует по необходимости, то должно существовать всегда и везде – то есть быть вечным и бесконечным. Оно также должно быть могущественным, потому что вызвало появление случайного мира. Более того, оно должно обладать интеллектом, потому что интеллект существует в мире, а стало быть, должен иметь причину. А поскольку оно также бесконечно, то должно быть бесконечно могущественным и бесконечно умным. Наконец, оно должно быть морально совершенным, потому что, будучи бесконечно умным, не может не понимать, что является истинным благом, а будучи бесконечно могущественным, не может иметь какие-либо слабости, способные помешать ему действовать в соответствии с этой истиной.
