Что движет человечеством в его желании идти вперед, сметая все на своем пути? Эта энергия дает о себе знать во всем — даже в бытовых мелочах нашей повседневной жизни и в непререкаемых истинах, закрепленных идиомами нашего языка. Крист продолжает свой анализ:
Захват (или ассимиляция) сопровождается чисткой и оскудением биологических ресурсов: исчерпанием почвенных ресурсов и отравлением их ядами; превращением всего и вся в объект убийства; запугиванием животных, чтобы при виде нас они сжимались от страха и спасались бегством; переименованием рыб в «рыбное хозяйство», животных в «домашний скот», деревьев в «лесоматериалы», рек в «источники пресной воды», горных вершин в «перекрывающие породы», а морского побережья в «пляжи» — и все это для того, чтобы обосновать необходимость «мероприятий», направленных на трансформацию, уничтожение и меркантилизацию.
Проповедники антропоцена, конечно, не отказываются совсем от идей сохранения биоразнообразия при «новом порядке». Крис Томас, специалист по охране природы из Йоркского университета в Великобритании, умудрился обойти стороной множество противоречащих его идеям публикаций, чтобы заявить, что продолжающееся вымирание местных эндемичных видов будет уравновешено привнесением чужеродных видов, которые сейчас разносятся по всему миру людьми. Эти виды, заверяет нас эксперт, помогут заполнить лакуны в экосистемах, которые не отличаются высоким уровнем биоразнообразия либо по естественным причинам, либо по вине человека. Скрещивание чужеродных и выживших аборигенных видов приведет к дальнейшему увеличению разнообразия форм жизни и числа видов. И нельзя забывать, напоминает он, что в предшествующие геологические эпохи за массовыми вымираниями следовали всплески видообразования. Разумеется, на это уходили миллионы лет. Томаса не беспокоит, что будущие поколения вряд ли будут прыгать от счастья, когда узнают, что на восстановление биоразнообразия эволюционным путем уйдет 5 млн лет или даже больше, то есть в несколько раз больше времени, чем потребовалось для формирования современного человека. Да и тот факт, что значительная часть чужеродных видов превращается в инвазивные, видимо, тоже не является для него проблемой. А ведь уже сейчас борьба с ними ежегодно обходится человечеству в многие миллиарды долларов.
Если для сохранения биологического наследия Земли необходимо в первую очередь просто следовать уже сложившимся принципам природоохранной деятельности, то зачем выдумывать что-то еще? Одним из видных «выдумщиков» является Питер Карейва, светило философии «нового консервационизма». В 2014 г. ему удалось занять влиятельный пост научного руководителя в The Nature Conservancy. В своих публичных выступлениях и публикациях научного и популярного характера он фактически стал рупором тех, кто ставит под сомнение идею существования дикой природы. По его мнению, нетронутых человеком мест на Земле не осталось. А значит, необходимо открыть доступ к территориям, которые когда-то давно считались заповедными, чтобы ими можно было распоряжаться более разумно и извлекать из них прибыль. Дикой природе Карейва предпочитает «работающие ландшафты», которые он, по-видимому, противопоставляет «ленивым и праздным» ландшафтам. Это нужно ему, чтобы заинтересовать экономистов и бизнес.
Но все эти нападки на дикую природу проистекают из неправильного понимания этимологии. В Законе США «О дикой природе» нет ни слова «нетронутая», ни какого-либо другого похожего слова. Разумеется, Карейва и его единомышленники тоже знают, что термином «дикая природа» называют неосвоенные человеком территории, территории, пока еще не подчиняющиеся его воле. В терминологии ученых-экологов под дикой природой понимается местность, где природные процессы протекают самостоятельно, без вмешательства человека, то есть где сама жизнь остается хозяйкой. В понятие дикой природы часто включают немногочисленные коллективы людей, в особенности аборигенные, столетиями и тысячелетиями проживающие на одной территории. Их деятельность не меняет ее определяющие характеристики. И участки дикой природы, как я совсем скоро покажу, действительно существуют. Бесполезно пытаться игнорировать их, жонглируя терминами.
Еще одна группа оптимистично настроенных поклонников идеи антропоцена питает надежды несколько иного рода: многие из вымерших видов, полагают они, можно будет возродить, если удастся получить достаточное количество хорошо сохранившейся ткани, чтобы выделить из нее генетический код и клонировать животных. Среди первых претендентов на воскрешение из мертвых: странствующий голубь, мамонт и австралийский сумчатый волк. Предполагается, что необходимые для их выживания экосистемы остаются нетронутыми или могут быть воссозданы, и каждый вид каким-то образом сможет занять в них ту же экологическую нишу, что и раньше.
Выступая на страницах Nature, Субрат Кумар, профессор биотехнологии из города Бхубанешвара в Индии, не только доказывает возможность воскрешения, но и призывает к разработке новой масштабной программы возрождения видов в духе Ноя. Чтобы успокоить тех, кто беспокоится, что в случае успеха возрожденные виды могут хлынуть в свои прежние ареалы, сметая все на своем пути подобно страшным зомби и уничтожая другие виды, Кумар спешить добавить: «Все возрождаемые виды будут иметь в своем генетическом коде механизмы, которые позволят легко избавиться от них в случае возникновения затруднений».
И вот уже в научно-популярной литературе мы видим, как журналистка и писательница Эмма Маррис рисует радужную картину будущего, в которой полудикие виды содержатся для нужд человека в парках, разбросанных по территории обновленной «умной» планеты. С ее точки зрения, мы должны немедленно отказаться от идеи бесконтрольной дикой природы — порожденного и навязанного Америкой «культа», который «проглядывает сквозь формулировки программных документов экологических организаций» и которым, к сожалению, «пропитаны литература и документальное кино о природе». Мы должны покончить с этим порочным образом мышления, предупреждает Маррис. Наше истинное предназначение как хозяев планеты — превратить ее биоразнообразие в «полудикий пышный сад под нашим присмотром».
Мне кажется, что те, кого меньше всего заботит судьба неосвоенных человеком территорий и потрясающего биоразнообразия, пока еще сохраняющегося там, кто относится ко всему этому с пренебрежением, просто сами там никогда не бывали и имеют весьма отдаленное представление о предмете своих рассуждений. Думаю, в этом контексте будет уместным процитировать слова великого путешественника и натуралиста XIX в. Александра фон Гумбольдта, которые и сегодня сохраняют свою актуальность: «Самое опасное мировоззрение — мировоззрение тех, кто не видел мира».
ЧАСТЬ II
Настоящий мир живого
В значительной своей части биоразнообразие до сих пор существует. Это касается и видов, и экосистем. Но мы должны спешить. Иначе уже к концу этого столетия от него ничего не останется. Этот раздел посвящен удивительному богатству уцелевшего мира природы.
