Еще одна причина, почему не так-то легко будет распознавать фальшивые новости, связана с частичной истиной постмодернизма: всякое знание зависит от контекста. Эта частичная истина и вправду верна, поэтому она полностью включена в интегральную метатеорию. Но следствие ее в том, что помимо феноменологического мира базовых сенсомоторных фактов есть реально существующие миры красных реалий (фактов), янтарных реалий (фактов), оранжевых реалий (фактов), зеленых реалий (фактов) и бирюзовых реалий (фактов). Так, например, если рассмотреть историческую ситуацию открытия Колумбом Америки, то сенсомоторный факт однозначен: оно произошло в 1492 году. Но когда речь заходит о рассмотрении фактов, связанных с такими вопросами, как «зачем Колумб это сделал?», «как это повлияло на коренные народы Северной и Южной Америки?» и «к каким общим результатам это привело?», каждый уровень бытия и сознавания имеет свой контекст и свое сконструированное миропространство для ответа на эти вопросы. Каждый будет предлагать варианты, отражающие именно его реальность или факты. А ведь каждый из этих уровней, или стадий, серьезно отличается от других. В подобном погруженном в контекстуальность фактографическом поле будет ошибкой пытаться вообще отрицать существование истины или фактов: это станет отрицанием реалий, которые воспринимаются каждым из уровней бытия и сознавания. Мы рассматриваем именно эту ошибку, приведшую к катастрофическим последствиям. Когда же мы ставим более глубокий вопрос: «Итак, учитывая развивающуюся иерархию различных, но реальных фактов, раскрываемых на каждом из уровней, как именно нам определять, что является подлинной истиной, какие факты действительно реальны?» — найти ответ, безусловно, сложнее. Рекомендую обратиться к интегральной метатеории, посвященной непосредственному решению именно данной проблемы. Чуть позже мы вкратце вернемся к этой теме. Пока же мы рассматриваем более конкретный и простой вопрос: что происходит, когда отрицается истина как таковая, или факты вообще? Как сеть пала жертвой этой катастрофической тенденции к аперспективному безумию? Вотреальная проблема!
Что касается поисковых алгоритмов, то в океане аперспективного безумия с их помощью ведется поиск не истины, блага или красоты (особенно пострадала истина), а информации, основанной исключительно на нарциссической популярности. Недавно Google обвинили именно в этом: система игнорирует или искажает истину. Воскликнувшие «Я обвиняю!»
[14] имеют все основания для тревоги, причем массовой.
Журналистка Кэрол Кадвалладр в недавней статье, опубликованной в The Guardian, указала, что поисковые алгоритмы Google фактически отражают только популярность сайтов, на которые совершается больше всего переходов. Нет способов проверки того, действительно ли верны какие-либо рекомендации, есть ли в них доля истины (или блага, или красоты, или объединяющей, или интегративной, или иной ценности; поисковая система отражает лишь аперспективное безумие, которое можно обобщить сентенцией «нельзя отдавать предпочтение какой-либо истине»). Кадвалладр была особенно встревожена, когда начала вводить в строке поиска слова «являются ли евреи…». Прежде чем она успела закончить фразу, в строке появились сгенерированные Google автоматические рекомендации наиболее вероятных запросов; одной из первых выскочила «являются ли евреи злом?». Из любопытства она кликнула на этой строчке, и в Google открылась авторитетная страница, включающая десяток наиболее распространенных и популярных ответов; девять из них и вправду утверждали: «да, конечно, евреи — зло».
Удивленно и очень встревоженно она пишет: «Google — это знание. Это то место, куда вы идете, чтобы что-то разузнать. И “злые евреи” — просто верхушка айсберга. Также есть “злые женщины”. <…> Смотрите, я набираю в Google буквы “я-в-л-я-ю-т-с-я л-и ж-е-н-щ-”, а поисковик мне сразу предлагает на выбор два варианта, первый из которых: “Являются ли женщины злом?” Я нажимаю на него. В ответ получаю: да, являются. Каждый из 10 предложенных результатов “подтверждает”, что “женщины — зло” [курсив мой], включая самый верхний результат <…> причем он заключен в рамочку и подсвечен. Там такие слова: “В каждой женщине есть что-то от проститутки. В каждой женщине есть немного зла. <…> Женщины не любят мужчин — они любят то, что те могут для них сделать”».
Не веря своим глазам и с возрастающей тревогой Кадвалладр продолжает эксперимент: «Далее я пишу: “я-в-л-я-ю-т-с-я л-и м-у-с-у-л-ь-м-а-н-е”. Google тут же выдает предположение, что мне следует спросить: “Являются ли мусульмане злом?” И вот что я нахожу в результате: да, мол, конечно. Именно так утверждают самый верхний результат и шесть остальных. <…> Google предлагает мне два новых запроса, и я выбираю первый: “Ислам вреден для общества”. В следующем списке автоматических рекомендаций Google выдает мне такой запрос: “Ислам нужно уничтожить”».
И вот реакция исследовательницы на все это.
Google — это и есть поиск в интернете. Есть даже такой глагол — гуглить. Именно этим мы и занимаемся всякий раз, когда пытаемся что-то разузнать. Через сайт проходит по меньшей мере 63 000 запросов в секунду; 5,5 млрд в день. С самого основания Google как компании ее миссия, вкратце обобщенная одной строкой и все еще присутствующая в заглавии их корпоративного сайта, звучит так: «Упорядочить всю имеющуюся в мире информацию и обеспечить к ней быстрый и удобный доступ». Google стремится предоставлять вам наилучшие, самые релевантные результаты. <…>
Получаем: евреи — зло. [Женщины — зло.] Ислам нужно искоренить. А что насчет Гитлера? Хотите знать про Гитлера? Давайте погуглим. «Был ли Гитлер плохим?» — пишу я. Вот самый верхний результат: «10 причин, почему Гитлер был хорошим». Перехожу по ссылке, там пишут: «он никогда не хотел убивать евреев», «он заботился об условиях проживания евреев в трудовых лагерях». <…> Восемь из десяти результатов на первой странице согласны с этим.
Google явно не «упорядочивает всю имеющуюся в мире информацию и обеспечивает к ней быстрый и удобный доступ». Он дезорганизует всю информацию, действуя в атмосфере аперспективного безумия, доводя идею многообразия до такой крайности, что отныне все взгляды имеют эгалитарную и совершенно равную претензию на достоверность. Достаточно лишь, чтобы мнение, желающее стать истиной, получило поддержку в форме страстного нарциссизма и умопомрачительно самозабвенной убежденности, и оно станет по-настоящему популярным. А ведь Google зарабатывает продажей постправд и альтернативных фактов. Ложь стоит недешево. Компания взимает весьма ощутимую плату за то, чтобы чья-либо информация достигла нужной аудитории. И чем более страстную, интенсивную и бурную активность проявляют голосующие за ту или иную информацию, тем выше расценки на рекламу. Это связано с тем, что группы, придерживающиеся аналогичных убеждений (например, «все женщины — зло»), являют собой высокомотивированные рыночные ниши для продвижения продуктов, которые хотят им продать рекламодатели. Ведь они попадают в категорию похожих аудиторий: выглядят и мыслят одинаково, обитая в своей социокультурной эхо-камере, совершенно предрасположенные к тому, чтобы соглашаться с каким-либо альтернативным фактом или постправдой (например, с утверждениями, будто «ислам нужно искоренить» или «все евреи зло»). Эти утверждения не имеют ничего общего с настоящей истиной, будучи этноцентрическими предрассудками, которых страстно придерживаются определенные группы населения. Их выдают за истину в нашем свихнувшемся мире постправды. И Google транслирует все это миру настолько быстро, насколько позволяют человеческие и роботизированные возможности, а именно 63 000 раз в секунду; 5,5 млрд раз в день.
