Стоит ли удивляться, что теперь одна половина страны ненавидит другую половину?
Вот где кроется перформативное противоречие зеленого. На словах он отказывается воспринимать кого-либо в качестве фундаментально более низкого и нуждающегося в развитии. Ведь утверждение о том, что той или иной группе надо бы поработать над глубиной развития (это подразумевает, что некоторые уровни лучше и выше других), в мире аперспективного безумия и экстремальных форм политкорректности равнозначно тому, чтобы расписаться в расизме, и сексизме, и множестве других ужасающих преступлений против гуманизма. Стало быть, согласно такому воззрению, ни одна позиция не считается превосходящей другую, и, конечно, нет никаких более высоких и лучших уровней или позиций. Утверждать иное означает нарушать священное табу и совершать ужасающий акт ранжирования. (Мы ведь, дескать, хотим жить в обществах, основанных на партнерстве, а не на ранжировании; это, по-видимому, означает, что этноцентрические и мироцентрические ценности нужно воспринимать как равноценных партнеров и ценностям равенства и расизма/сексизма надлежит придавать равный вес в настоящих партнерских отношениях.) И хотя сам зеленый является продуктом пяти или шести основных стадий развития, он отказывает всем в праве на подобное развитие. Даже задуматься о необходимости подобного ранжирования или вынесения суждения в лице зеленого значит предать себя анафеме. Это колоссальный провал эволюционного авангарда, вызванный аперспективным безумием.
И все же, как мы уже видим, хотя зеленый не допускает существования более высоких или лучших уровней или воззрений, сам он в глубине души ощущает, что уж его-то взгляды точно более высокие и лучше других. Более того, в той мере, в какой они отражают преимущество мироцентрических воззрений над этноцентрическими, они действительно фундаментально выше и лучше (поскольку включают больше и являются менее доминирующими и притесняющими)! Но именно этого зеленый и не может официально признать за собой или объявить вслух. И из-за этого он оказывается в ловушке перформативного противоречия и претерпевает коллапс в качестве осознанного и функционального передового края эволюции.
Когда это углубление способности к всевключению, заботе и состраданию официально не признается, оно, мимикрируя — и нередко отвратительными способами, — проникает повсюду (ведь вы продолжаете интуитивно предчувствовать существование этих более высоких реалий, даже если ваше мировоззрение пытается отрицать подобное ранжирование; так что они насильно проникают в ваше осознавание в различных искаженных формах). Зеленый звереет при столкновении с осознанием своих внутренних противоречий (например, сама мысль о том, что ваш эгалитарный взгляд лучше прочих, изначально и полностью противоречит идее эгалитаризма!), а потому зеленые часто начинают изрыгать свои выводы со злобой и даже злонамеренностью. Можно привести известный пример с речью Хиллари, в которой она сказала: «[В сравнении со мной] все они являются корзиной с отбросами общества!» На деле это было извращенной и неловкой попыткой сказать примерно следующее: «Мироцентрические и всеохватывающие ценности, которые я представляю, лучше; они более всевключающие и заботливые, чем этноцентрические и исключающие, гордо провозглашаемые Трампом». Учитывая, что даже такое заявление прямо и непосредственно противоречило бы центральным догматам зеленого — а именно: аперспективному безумию, отсутствию суждений или ранжирования, — у Хиллари не было ни малейшего представления, как она могла бы, по-настоящему искренне и никого не обидев, выразить идеи, в которые верит любой либерал. И это лишь начало проблем, с которыми предстоит иметь дело вышедшему из строя зеленому.
Мы еще вернемся к этой системообразующей проблеме — и способу ее лечения — в части III. Пока же отметим: зеленый мультикультурализм всецело уверовал в суждение, что мироцентрические всевключающие воззрения радикально лучше, чем воззрения, пронизанные этноцентризмом и основанные на притеснении. Но он пал жертвой противоречащего этому убеждения, что суждения сами по себе притесняют и являются злом («ничто не лучше другого; долой мерзкое ранжирование или осуждение!»). Тем самым зеленый вляпался в собственное перформативное противоречие: он лишил себя средств для легитимного и цельного обоснования, почему к его взглядам нужно относиться серьезно (ведь если вы считаете, что ничто не лучше другого, это распространяется и на ваши взгляды, а потому вообще нет убедительных обоснований, чтобы его принять). Стало быть, зеленый выполняет иерархическое ранжирование, категорично отдающее приоритет всевключающим мироцентрическим взглядам как более высоким, нежели притесняющим этноцентрическим воззрениям. Но с этим конфликтует убеждение, что все иерархии носят доминирующую и угнетающую форму, и поэтому зеленый вновь и вновь врезается в собственное перформативное противоречие (имя которому — аперспективное безумие), не имея возможности достоверно аргументировать свои убеждения. Вот почему он то бубнит, запинаясь на каждом слове, то отделывается криками, что все его оппоненты — «фашисты! расисты! сексисты! привилегированные угнетатели!». Сторонники зеленого авангарда придерживаются множества достоверных (имеющих преимущества над другими) идей, но из-за конфликтной веры в аперспективное безумие (и отсутствие истины) они сами стреляют себе в ногу (правда, чаще в голову) в самом начале дискуссии. Во многом вследствие этого они и превратились в вышедший из строя, коллапсировавший, раздробленный передовой край.
Стало быть, когда речь заходит о притесняющих и доминирующих силах, проблема зеленого в том, что в своих воззрениях он рассматривает всех людей с позиций эгалитаризма. Он попросту смотрит на их внешние проявления, их поведение и хочет, чтобы люди, все вместе и каждый в отдельности, вообще были освобождены от оценочных суждений, ранжирования, притеснения, доминирования, принуждения или контроля других. Однако, к сожалению, зеленый не учитывает внутренние реалии каждого из индивидуумов и не рассматривает, какие из них действительно согласны с такой целью, как всеобщее равенство. Оказывается, большинство людей не выступают в поддержку подобной мироцентрической цели. (Как мы уже видели, согласно исследованиям, трое из пяти человек пребывают на этноцентрическом или более низком уровнях системообразующей идентичности.) Индивидуумы на багровом архаическом, красном магическом и янтарном мифическом — эгоцентрическом и этноцентрическом уровнях — не хотят, чтобы ко всем относились равным образом, не желают равенства для всех. Напротив, эти люди хотят, чтобы они сами или их группа имели особые привилегии: они же их заслужили, будучи «избранными»! Если же они добираются до власти, то делают все возможное, чтобы их группа получила солидную долю имеющихся ресурсов. Часто такие индивиды или группы людей будут добиваться своих целей, пользуясь всевозможными способами принуждения и доминирования: прибегать к расизму, сексизму, преференции избранной группе, обесцениванию значимости каких-либо групп меньшинств, перераспределению средств производства между избранными или закреплению контроля над значительной частью производственных ресурсов за своей особой группой. Но все эти внешние формы принуждения мотивируются главным образом внутренним уровнем развития — этноцентрическим или ниже.
